— Так ты боишься, что я тебя брошу?
«Да!» «Да!»
Джафар рассмеялся.
— Ты, оказывается, просто ревнуешь!
«Нет»! Кора расчистила кусок земли, начала царапать ножиком. Джафар присмотрелся. Человечек из палочек с мечом — это он. Две другие фигурки идут к нему. Одна тащит другую, грудастую.
— Хочешь сказать, что готова ту служанку ко мне за волосы притащить?
«Да».
— Ты что, святая?
«Нет. Ты».
— Я святой?
«Да».
— Спятила.
«Слышала».
— Когда? Где? Давно?
«Девять день-ночь», «больше, много больше».
— Девять недель?
«Много больше».
— Девять лет?
«Да».
— Бред какой-то. Не могла ты обо мне девять лет назад слышать.
«Клянусь, — Кора беспомощно оглядела поляну, заплакала, прижала его руку к сердцу. — Клянусь». — Указала на свой рот, ухо.
— От кого? Давай имя по буквам. Первая «А»?
Когда сложилось имя Кассандра, по спине побежали холодные мурашки. Он поверил сразу и безоговорочно. Ничего не объясняя, это имя, однако, ставило всё на свои места. Более того, у Джафара почему-то исчезло всякое желание выяснять детали. Одно дело планировать будущее, и совсем другое — знать наверняка. Присев под дерево, он посадил её к себе на колени и глубоко задумался. В этом мире, этом времени о нём знали. Джафару вовсе не хотелось изображать из себя мессию. Может, Ривьера и ухватился бы за такую возможность, но он был социологом и психологом от Бога.
— Хорошо, ты обо мне слышала, но какая твоя роль во всём?
Кора ткнула себе в грудь, потом в его левую ладонь.
— Хочешь сказать, что ты — моя рука?
«Да».
— И сделаешь всё, что я прикажу?
«Да».
— Даже если я прикажу тебе утопиться? Или руку отрубить?
Глаза испуганно распахнулись — «да».
— Дура. Ну кому от этого станет лучше?
«Тебе».
Джафар опешил. Потом прижал её к себе так крепко, что девушка пискнула, уткнулся носом ей в волосы.
— Ты знаешь, маленькая, я тебя боюсь. Нельзя так, слепо, без оглядки… Подожди, — он отодвинул девушку, заглянул ей в глаза, — может, тебе кто приказал быть со мной?
Удивлённо заморгала — «нет». Робко прижалась, погладила по плечу.
Джафар сглотнул:
— Послушай, я буду очень много работать. Я совсем не смогу уделять тебе время.
Девушка крепче сжала его руку.
— Мне осталось жить лет десять-пятнадцать.
«Знаю».
Джафар сжал коленями бока лошади, но тут же опомнился и осадил, пока сзади не раздалось жалобное «Афа!». Обернулся назад и успел поймать счастливое выражение лица, которое тут же сменилось испуганно-вопрошающим. Он сгрыз уже почти все ногти, но так и не придумал, как изгнать из её глаз это рабское выражение. Хотел мысленно посоветоваться с Громом, но никак не мог представить его образ. Сжал веки так, что перед глазами заплясали цветные пятна. Наконец, удалось сосредоточиться.
«Рассмотри проблему со всех сторон, — посоветовал Гром. — Представь, что Кора ушла». — «Она не уйдёт». — «Представь, что она умерла».
Джафар вздрогнул всем телом и открыл глаза.
— Кора, ты меня любишь?
«Да» — горячее, убеждённое.
Джафар повернулся в седле, поднял, посадил её перед собой. Лошадь возмущённо фыркнула.
— Хочешь стать моей женой?
«Да».
Джафар осмотрелся и направил лошадь на вершину холма, лавируя между золотистыми стволами сосен. Сверху открывался удивительный вид на цепь озёр, леса — до самого горизонта. Один склон полого опускался прямо к озеру, к жёлтой полоске пляжа.
— Годится, — сказал Джафар. — Как раз то, что надо. Кора, осмотрись, запомни всё, каждое дерево, каждое озеро, чтоб помнить до самой смерти. Да не пугайся ты, улыбнись, смотри как красиво.
Девушка послушно завертела головой. Джафар стянул через голову рубаху, обнажился до пояса. Достал из ножен кинжал, тщательно вытер лезвие. Перехватил испуганный взгляд Коры.
— Не бойся, маленькая, будет немного больно, надо потерпеть.
Почему-то слова о том, что будет больно, её успокоили. Джафар провёл лезвием наискось по левому запястью. Лезвие оказалось острее, чем ожидал, и он чуть не вскрыл себе вену. Потом взял её левую руку и самым кончиком, осторожно провёл косую царапину по её запястью. Подождал, когда появятся бусинки крови, и прижал сверху свою порезанную руку.
— Отныне и до смерти моя кровь в твоих жилах, твоя кровь в моих жилах. Ты — моя жена. Поняла, глупенькая? Даже если меня не будет рядом, всё равно ты — моя жена, единственная и неповторимая. А если засомневаешься, посмотри на шрамик и вспомни этот день.
Джафар загорал на пляже, делал вид, что дремлет, и тайком наблюдал, как Кора входит в воду. Кожа, кости, мышцы, шрамы от кнута поперёк спины, жёлтые пятна синяков на рёбрах, и ни следа жира. Груди — две кожаные складочки. По её фигуре можно было изучать анатомию, пересчитать все рёбра, не прикасаясь пальцем. Зато внутри — железное упорство, твёрдое знание цели и нерастраченная сила любви. Гордость и преданность — Джафар просто не понимал, как могут сочетаться такие качества. Сейчас этот сосуд достоинств по собачьи плыл вдоль берега, вспенивая воду ногами. Кора была счастлива, и больше не боялась. Хотя Джафар заметил, как она тайком раз пять взглянула на своё запястье. Он посмотрел на своё, поднял голову и встретился взглядом с девушкой. Кора с радостным визгом выскочила из воды, прижалась к нему мокрым телом.
— Уй, какая ты холодная! — завопил он, схватил её в охапку, и побежал в воду.
— Нам осталось ехать километров шестьдесят. Предлагаю устроить сегодня выходной день, — излагал он свой план, скармливая Коре четвёртый бутерброд с салом. — Завтра накупим продуктов и поедем ко мне в бункер. Не возражаешь?
Кора не возражала. Она вообще ему никогда не возражала. Когда Джафар попытался выяснить, почему, получил приблизительно такой ответ: «Думать и/или приказывать — твоё дело, моё дело — работать». Когда он спросил, знает ли она, что им надо сделать, получил ясный и чёткий ответ: «Ты знаешь».
— Нет, Пятачок, не то, чтобы ты совсем не попал, ты не попал в шарик, — пробормотал он.
Кора заинтересовалась. Пришлось рассказать сказку о Винни-Пухе и его друзьях. О неправильных пчёлах и голубом воздушном шарике. До самого вечера они чередовали занятия любовью с купанием, сказками, совершенствованием языка жестов.
— Что значит: «Не хочу»? Это я не хочу, чтоб мою жену ветром с лошади сдувало. Быстро доедай.
Кора послушно заработала ложкой. Кони отдохнули, выглядели свежими. Табак вспомнил, что он — производитель, и пытался по-своему объяснить это Хайкаре. Впрочем, должного понимания пока не находил. Джафар потрепал его по шее, обещал замолвить словечко, оседлал. Они с Корой решили на время поменяться лошадьми, чтоб те привыкли к обоим всадникам.
Всю дорогу он рассказывал девушке о себе, о своём мире, о том, как он застрял в этом и проспал в анабиозе тысячу лет. Кора внимательно слушала, кивала, ахала и тихо радовалась.
— Слушай, а чему ты так радуешься? — спросил он.
«Я». «Ты». «Вместе».
Подъехав к бункеру, Джафар рассмеялся над своими попытками замаскировать вход. Земля осела, ветки пожелтели, и скорей привлекали внимание, чем маскировали. Лопата оказалась на месте, земля — мягкой, и через два часа лаз был откопан. Подумав, он потратил ещё два часа, чтобы откопать дверь полностью. Когда садился отдохнуть, за лопату бралась Кора. Теперь, в случае опасности, лошадей можно было завести в бункер. Джафар прошёлся по душным, пыльным коридорам, удивляясь, как это считал их родными и уютными. Кора двигалась за ним след в след, осторожно дотрагивалась до блестящих предметов, с опасением косилась на тусклые светильники под потолком. Джафар объяснил ей, как включать свет, воду, где он жил, показал анабиозный саркофаг. Потом отвёл на склад и подобрал одежду по росту. Кора тут же переоделась в лёгкий десантный комбинезон и убежала на улицу. Вскоре из коридора послышалось шаркание веника. Обе двери тамбура были открыты и, в нарушение всех инструкций, подпёрты камнями, чтоб не закрывались. Джафар посмотрел на зелёный веник Коры, сходил на склад за пылесосом. Тот натужно загудел и приготовился сгореть. Джафар его выключил. В углу склада нашлись ведро, совок и кучка праха от швабры. Чертыхнувшись, он связал себе веник из зелёных веток. Кора сделала слабую попытку отобрать его, но Джафар заявил, что грязи на всех хватит. Первым делом подмёл кают-компанию. Кора тут же устроила в ней влажную уборку, используя в качестве тряпки свою старую юбку. Джафар принёс стремянку, протёр лампы и рассеиватели. В комнате стало вдвое светлее. Провёл пальцем по стене. В пыли осталась дорожка сочного жёлтого цвета.