Наконец, флаер был отремонтирован, аккумуляторы заряжены. Джафар сделал несколько кругов над поляной, дал киберам заново осмотреть механизмы. Киберы проанализировали записи черного ящика, что-то там подрегулировали. Джафар взял во второй полет Кору. Та пришла в неистовый восторг, визжала, теребила его за рукав, указывая вверх. Джафар по спирали набрал восемь тысяч метров. Раздалось тихое «сссс», и в кабине стало падать давление. В крутом пике Джафар сбросил высоту до четырех тысяч, аккуратно, на двух G вывел машину в горизонтальный полет, выровнял на тысяче, сориентировался и посадил. Кора вытащила блокнот, карандаш и написала:
«Хочу лететь на Луну».
Джафар увел ее в бункер, чтоб не видела, как киберы суетятся вокруг флаера, посадил за компьютер, показал фотографии поверхности Луны, объяснил, сколько до нее лететь. Кора обиженно надула губы и одним пальцем начала выстукивать на клавиатуре запросы. Тем временем киберы заменили резиновые уплотнители на пластиковые, и флаер вновь был готов к полету. Джафар спросил у киберов, что им привезти со складов базы, и получил такой список, что пожалел о вопросе. Подумав, загнал двух киберов в кабину, предупредил Кору, чтоб ждала его или к ужину, или через неделю, полетел на базу. Полет прошел без происшествий. На подходе к черному зеву ангара включил фары, сбросил скорость до безопасного минимума и аккуратно нырнул в проход, ведущий в мастерскую. Подумав, погнал флаер по коридорам базы как автомобиль, прямо к воротам склада. Киберы выгрузились, разыскали комплект генной лаборатории, помогли погрузить, сколько влезло. Джафар дал им задание разыскать все необходимое, упаковать, сложить у дверей склада. Ждать его неделю. Если не вернется, самим возвращаться в бункер. По дороге локаторами искать на земле флаер.
Обратный перелет прошел без происшествий. Он вернулся даже раньше, чем у Коры был готов ужин. Киберы разгрузили ящики, осмотрели флаер, заменили какой-то винтик. Потом принялись за развертывание лаборатории. Делать второй рейс не было смысла. Заряжать аккумуляторы от такой слабой электростанции нужно было почти сутки, к тому же начинало темнеть.
Поужинав, Джафар отобрал у Коры недомытые тарелки и повел ее гулять по дамбе. Теперь дамба нисколько не походила на дорогу из желтого кирпича. Киберы покрыли ее наружную сторону дерном, и она выглядела так, будто веками стояла на этом месте. В доме мельника шлепали об стол вечными пластиковыми картами четыре скелета. Компьютер системы охранной сигнализации доложил, что было несколько сот случаев посещения охраняемой территории крупными животными, и только одно – человеком. Джафар прокрутил на экране этот эпизод. Конопатый, до смерти испуганный, вздрагивающий от каждого шороха, крестьянин перебегал от дерева к дереву. Так продолжалось, пока он не наткнулся на обнимающий дерево пластмассовый скелет, стоящий на коленях, и усталый ласковый женский голос не попросил его поскорее удалиться. Крестьянин удалился. Остался башмак с деревянной подошвой и затихающий вдали вопль.
– Действует! – обрадовался Джафар.
Кора скорчила гримаску и шлепнула его пониже спины.
Перевозка оборудования заняла десять дней. Удалось перевезти даже биованну. Неподъемным оказался только большой томограф, но, если честно, не очень-то он и был нужен. Не каждый день приходится обследовать на томографе слонов. Генная лаборатория вела синтез регенерина, процесс шел успешно, но требовал времени. Кора училась с яростным упорством. Она видела, что работа у Джафара не идет, и кляла себя, что не может ничем помочь. А проект «Суперчеловек» рассыпался на глазах. Очень быстро Джафар убедился, что теряется совместимость с человеческим геномом. Короче говоря, то, что получалось, уже не могло скрещиваться с обычным человеком. Количество изменений переходило в качество. Более того, нужно было либо отказаться от возможности глубокой регенерации, либо придумать нечто гениальное. Дело в том, что при той степени регенерации, которой хотел добиться Джафар, новый организм мог развиться из любой клетки, попавшей в подходящие условия. Например, поел такой суперчеловек ложкой студня, и забыл ее в грязной тарелке. На ложке осталось несколько живых клеток из полости рта – и привет! Через пару дней по тарелке будут ползать малюсенькие, жутко живучие человеческие зародыши. Еще хуже обстояло дело с биогравами. Джафар никак не мог добиться синхронизации. Требовалось синхронизировать во времени гармоники, испускаемые отдельными клетками. Но клетки не желали этого делать. Работали на разных частотах, теряли фазу, вектор, и в результате суммарный эффект был нулевым. Джафар проектировал сложнейшие многоуровневые системы синхронизации, но добился только слабого положительного эффекта. Расчеты показывали, что КПД возрастал с увеличением массы биообъекта, когда возникал синхронизирующий эффект наведенного когерентного излучения, как в лазере, достигал максимума где-то в диапазоне от трех до десяти тонн, после чего вновь падал. Но в любом случае, синхронизация держалась не более одной-двух секунд, а наибольший эффект – где-то девять десятых от массы тела. Левитировать без крыльев, силой воли человек не мог.
Джафар то сутками не вылезал из лаборатории, забывал о еде. Тарелки и чашки, принесенные Корой, остывали у него под локтем. То шатался, как привидение, по всем помещениям бункера, садился на порог или ступеньку, уставившись пустым взглядом в стенку. Кора садилась рядом, гладила по плечу, ночами плакала в подушку, если он оставался в лаборатории. Однажды она не выдержала. Расставила в кают-компании мебель по-новому, принесла из леса букет из красных и желтых осенних листьев, поставила в вазочку на стол. Потом, дрожа внутри от страха, привела Джафара из лаборатории, размашистым почерком написала на листе: «Так больше нельзя!» – и сунула ему в руки.
– Что нельзя? – растерянно спросил Джафар.
Кора подвела его к зеркалу. Смотреться туда не хотелось. Небритый, щеки ввалились, под глазами синяки. Волосы взлохмачены, из черных стали серыми от седины.
– Так ты считаешь, что я дошел до точки? – спросил он. Кора испуганно кивнула. Она впервые собиралась спорить с Джафаром, и очень боялась. – Дошел до точки, дошел до точки, – задумчиво бормотал он, шляясь из угла в угол. – Знаешь, ты права. Я уперся в стену. Нужен свежий глаз или другой подход. Я знаю, что делать, только очень не хочется. – Джафар покачался с пятки на носок перед зеркалом, критически осмотрел себя, стал вдруг очень деловым и целеустремленным, направился в ванную. Через несколько минут появился оттуда подстриженный и свежевыбритый. Одел костюм, которого Кора до сих пор не видела. Белоснежно-белый, со множеством карманов на «молниях», даже на рукаве.
Девушка присела на краешек дивана, не зная, радоваться ей, или наоборот, еще больше бояться. Джафар решительно плюхнулся рядом, прижал к себе, зарылся лицом в ее волосы и попросил:
– Идем погуляем. Две недели на воздух не выходил.
Гуляли по обычному маршруту. До мельницы, по дамбе, по холмам среди сосен. Сзади, как привязанные, топали Хайкара и Табак. Джафар скармливал им сахар кусок за куском, рассказывал Коре о своих планах и неудачах. Планы были грандиозные, охватывали всю планету и десятки лет туда. В чем именно заключались неудачи, она не могла понять, но не перебивала. Пыталась запомнить как можно больше незнакомых слов, чтобы потом спросить у компьютера. Запомнить было невозможно, и она стала записывать. Джафар взял у нее листок, исправил ошибки и стал объяснять. С одного переходил на другое, с ДНК на электронные микроскопы и томографы, потом на обычные микроскопы, очки и контактные линзы. Объяснял, как устроено зрение орлов, какие у них маховые перья, кто такие Американские индейцы, что такое томагавк, вспомнил Джулию, рассказал, что помнил, из своих ночных похождений в Тонто.