Глинис слегка отодвинулась назад. — Разве ты не знала, что тебе не надобно на него смотреть, Кади Форбес? Разве никто тебе не сказывал?
— Я не смогла удержаться. Он с такой жалостью говорил!
— Он ведь на тебя порчу навел, разве не так? — Куллен отодвинулся от меня подальше. — Теперь и ты такая. И ты такая!
Я вскочила на ноги и встала перед ними. — У него не красные глаза! А руки у него красивые и чистые, а вовсе не клешни с когтями!
— А зубы? — Куллен подался вперед. — А какие у него зубы?
— Я не видела зубы. — Я уже растратила весь свой пыл и отвела взгляд. — На нем был колпак с дырками для глаз, он рот закрывал.
— Вот зубы-то он как раз и не показывает, наверно, — сказал Куллен, чьи зубы впились в недоеденную рыбу.
— Он, надо думать, чудовищем стал из-за всех грехов, что ему съесть довелось, — сказала Глинис.
— Наверно, потому он и лицо прячет, — сказал Фэйган. — Кто б он ни был раньше, а пожирателем грехов он стал задолго до того, как я родился.
— А про чего-нибудь другое нельзя поговорить? — сказала Глинис, передернув плечами.
— Ну, а теперь кто испугался? — съязвил Куллен.
— Ну, я, ну и что с того? Тебе бы тоже надобно! — Она с опаской посмотрела на меня. — Тебе не надо говорить о нем вовсе, Кади Форбес. А то как бы с тобой чего ужасного не сталось.
— Можно подумать, если она о нем говорит, то он прямо так на нее и набросится, — сказал Фэйган.
— А кто знает? — Глинис посмотрела на него. — Ты ж не знаешь, что из этого выйдет?
— А ты знаешь?
— Я знаю, что это злодей, и даже думать про него не надобно, а то плохо может быть!
— Чего ж тогда к маме не бежишь? — стал дразнить ее Куллен.
— Ежели пойду, то скажу, про что это вы тут говорите!
— А я скажу ей, что ты все врешь.
— Тогда она выпорет вас обоих, — сказал Фэйган.
Я сидела тихо, чувствуя, как подкрадывается страх. Зачем я доверилась им? Если Глинис расскажет своей маме, о чем мы тут говорили, та спросит, как мы посмели! Кади Форбес, вот кто посмел. И мало того, Кади Форбес не только говорить о нем посмела, она еще и смотрела на него. На моей несчастной голове итак полно грехов, а тут еще этот. Получается, я не могу и дня прожить, чтобы не сделать какой-нибудь серьезной, досадной ошибки.
— Глинис права. — Я надеялась, что не причинила им вреда. — Мне жаль, что я говорила о нем. Забудьте это. — Это моя беда, мне и выпутываться.
— Молиться тебе надо, — сказала Глинис. — Богу Всемогущему день и ночь молиться, чтоб зло тобой не завладело.
— Я знаю. — В прошлом году я много молилась, но не думаю, что Бог меня слышал. Я больше полагалась на молитвы, которые произносила за меня бабушка, чем на мои собственные. А теперь бабушки нет. Нет никого, кто бы мог просить за меня Бога.
Я решила не засиживаться с ребятами, извинилась и пошла обратно. На тропинке меня встретила Лилибет. — Они не больше меня знают, — сказала я ей.
— Ты решила не искать пожирателя грехов?
Я думала об этом по дороге домой. Может, это плохая идея искать человека, столь отверженного всем обществом? Ну, а я разве не такая? Хоть я и не изгой в нашем селении, но я ведь изгой для моей мамы. Может, и для папы тоже, хотя он это не показывает так явно. Во всяком случае, ему не так больно на меня смотреть, как маме — его глаза ничего такого не говорят. Наверно, мужчины не такие чувствительные, как женщины.
Но в том душевном состоянии, в котором я пребывала, надо было что-то делать. Я должна найти этого человека, во что бы то ни стало. Итак, я решила продолжать поиски — мне показалось, что Лилибет обрадовалась этому. — Кстати, о чем ты его будешь спрашивать, когда найдешь?
— Я об этом еще не думала.
— Подумай заранее, Катрина Энис. Мне кажется, ты найдешь его быстрее, чем ты думаешь.
Я посмотрела на нее в надежде услышать объяснения, но она только улыбнулась, а ее глаза обещали скорую встречу.
3
Через несколько дней к нам наведалась Гервазе Одара.
Когда, закончив хлопоты по хозяйству, я зашла в дом, они с мамой сидели перед очагом, и мама, не отрываясь, смотрела на языки пламени.
— Здравствуй, детка, — сказала целительница, когда я остановилась в дверях, думая, заходить мне в дом или подождать, пока она уйдет. Наверно, это было само провидение, что она пришла к нам, ведь именно она убеждала меня не смотреть на пожирателя грехов.
Она положила свои натруженные руки на колени и с усилием встала.
— Я зашла на минутку твою маму повидать. Мне надобно идти к Элде Кендрик, а то она подумает, не случилось ли со мной чего.