— Я ждала тебя два дня назад, — сказала она.
Без каких-либо объяснений Гервазе Одара достала из кладовки бутыль виски. Вылив довольно жидкости в кружку, она смешала ее с медом и уксусом. «Кади, поди сюда. У меня в корзинке мешочек есть. Сделай милость, принеси его мне». Я принесла мешочек и стала смотреть, как она открывает его и добавляет в напиток две горсти порошка. «Немного ревеня ей точно поможет», — сказала она, затянула шнурок и отдала мне мешочек, после чего дала напиток старушке. Та поторопилась выпить, так как жаждала поскорей избавиться от боли. Потом знахарка взяла с полки бутылку и вышла из дома.
— Она скоро придет, только пчел немного поймает, — сказала мне Элда. — Садись, посиди со мной, не бойся. — Она улыбалась сквозь боль, которая все еще не отступала. — Я и раньше-то не кусалась, а теперь и подавно, когда зубы выпали. Вон табуретка, подвинь ее.
Это был мой шанс, если, конечно, у меня хватит смелости. Я села рядом с Элдой, размышляя, как бы мне, спросить ее о пожирателе грехов, да так, чтобы не выдать себя. Она посмотрела на меня со слабой улыбкой. Иногда моя бабушка так на меня смотрела — как будто она знала, о чем я думаю. Или так ей казалось.
— Какие у тебя цветы красивые! Для мамы собрала?
— Нет, мэм. Я подумала, вам приятно будет.
— Конечно! Твоя бабуля больше синие цветы любила, а мне всегда маргаритки нравились.
Я положила цветы ей на колени и стала смотреть, как она их перебирает. — Это цветы с того луга, что ниже вашего леса, мэм.
— Я так и подумала. Последний раз я через тот луг на похороны твоей бабули ходила. — Она отвела взгляд от цветов. — Вчера ко мне Лида Хьюм зашла, сказывала, что дети ее тебя видели.
— Фэйган рыбу копьем ловил.
— Как папочка его, в точности. Тот ведь спать спокойно не будет, ежели чего-нибудь не убьет.
— Мэм, я вот думаю…
— О чем это?
— Ну, кто б вы хотели, чтоб на ваши похороны пришел?
Она засмеялась. — Боже упаси, дитя, да кто ж про такое бедную старую женщину спрашивает? Я ж еще не померла.
— Да, конечно, мэм, но зачем вам ждать, чтоб об этом подумать?
Вернулась знахарка. В руках у нее была бутылка, в которой свирепо жужжали две пчелы. Я отодвинулась, чтобы Гервазе Одара могла подойти поближе. Без всякого стеснения старушка подняла юбку, открыв колени. Знахарка постучала по бутылке, стараясь разозлить пчел. Потом деревянным пинцетом достала одну пчелу. От укуса Элда шумно втянула воздух.
— Было время, что я могла выйти и сама без твоей помощи пчел наловить, — сказала миссис Элда. Она стряхнула с себя умирающую пчелу, которая только что отдала свой яд, чтобы облегчить ее страдания. Опять глубокий вдох — знахарка поместила пчелу на вторую ногу своей подопечной. Когда лечение закончилось, миссис Элда старательно, опустила юбку. — Эта девочка только что меня спрашивала, кто на мои похороны придет.
Гервазе Одара с ужасом посмотрела на меня — я покраснела.
— Я думаю, пусть уж все придут, кто пожелает, — продолжала миссис Элда. Она наклонилась вперед и ласково взяла мою руку, — Я б хотела такие похороны, как у твоей бабушки были — много чего вкусного для женщин, а для мужчин — виски.
— А пожиратель грехов? Хотели бы вы, чтоб он пришел, миссис Элда?
— Конечно. Мне ведь он очень понадобится.
— А как его найти, если вам будет надобно?
— Его не надобно искать. Похоронный колокол по всем здешним горам слышен, — сказала Гервазе Одара. — Он-то его точно услышит.
— А он там живет? Наверху той горы?
Гервазе Одара нахмурилась, когда Элда ответила: «Да, вроде». Она потерла свои больные ноги.
— Никто не знает. Как сказала бабушка, он, наверное, сделал что-то очень плохое, чем сильно прогневал Бога.
Снова вспышка молнии, на этот раз уже совсем близко: я подумала, это уж точно по мою душу. Поднялся сильный ветер, раскаты грома сотрясали небо. Они раздавались все ближе и ближе. Бабушка говорила, что таков голос Бога — как гром, а живет Он среди темных туч. Этому ее научили в детстве, в Уэльсе, где они с мамой и папой каждое воскресенье ходили на церковные служения. «Бог — это огонь и ветер», — говорила она.
— Это Бог говорит с нами, мэм?
— Скорее, кричит, — ответила Гервазе Одара. Раздался новый раскат грома, такой оглушительный и жуткий, что волосы на моей голове встали дыбом. — Быстрей к деревьям, Кади! Если так плестись будешь, так мы и до второго пришествия до леса не доберемся!