- Да такое, - Драсько неуверенно повел рукой, - в следственный комитет попал. Сказали ехать к дяде и спрятаться.
- И что же следственный комитет такого хочет?
Драсько не отвечал, лишь смотрел в пол и тянул рукава свитера до пальцев.
- А ты, племянничек, случайно не Пожиратель Смерти? – Фирась нахмурился.
- Случайно, - под взглядом нового родственника Драську хотелось, чтобы дощатый пол под ним треснул, и он провалился. Желательно как можно глубже, чтобы только Фирась не смотрел на него так.
- Стыд и позор на мою седую голову, - дядя дернул себя за усы. – Что с тобой поделаешь. Садись и поешь. Хреновухи не налью, мал еще, а вот бограча с кремзликами – пожалуйста.
Драсько кивнул и уселся за стол напротив Фирася, стараясь не смотреть дяде в глаза.
- И что ты здесь делать будешь?
- Не знаю, скрываться, - промямлил Драсько, осторожно кусая кремзлик.
- Да ешь ты нормально, - рявкнул Фирась. – Сегодня я тебя точно отравить не смогу, потому как нечем. А дальше посмотрим.
Драсько дернулся и начал есть.
- И не говори никому, что ты Пожиратель Смерти, потому что у нас, знаешь, люди к этому серьезно относятся.
После обеда Фирась заставил Драська переодеваться.
- Сейчас будешь дрова рубить.
- Рубить? Дрова? – переспросил Драсько. – Я?
- Ну не я же, - улыбнулся Фирась. – Если не хочешь спать в холодной хате, будешь рубить как миленький.
- А вы, дядя?
- А я все равно в лес ночью пойду, мне те дрова не уперлись.
- Руками, - Драсько с опаской посмотрел на топор.
- Если знаешь какие-то рубильные чары – можешь чарами. Если нет – рученьками, племянничек. Здесь тебе не санаторий.
Проклятые дрова рубиться не хотели. Совсем. Что только Драсько с ними не делал: и замахивался сильнее, и орал – как будто дрова могли его испугаться и нарубиться сами – и пилил их пилой. Все бесполезно. Упертые бревна оставались целыми. Напоследок Драсько еще и загнал в палец занозу, и теперь пытался ее оттуда вытащить. За этим делом Фирась его и застал.
- Дал Бог племянника, а ума племяннику не дал, - вздохнул дядя, глядя, как Драсько ковыряет палец. – Кто же так рубит? Смотри, надо же топор острием на бревно опускать.
Фирась махнул топором – и проклятая колода разлетелась.
- А пилу зачем достал? Она же совсем тупая. Или подобное потянулось к подобному?
Драсько чувствовал себя так, будто это его, а не бревно разрубили. Он запарился в черной рубашке, весь вспотел и запыхался, а бледное лицо пошло пятнами. А теперь оказалось, что два часа подряд он рубил не той стороной топора. Могло ли быть что-то хуже?
- Это еще твое счастье, что у нас хата на краю села. А ну как люди бы увидели?
Оказывается, могло. Драсько представил, как его, стройного и хрупкого, поднимает на смех целая толпа крепких местных парней, и следственный комитет показался ему не таким уж и страшным.
- Может, зря я сюда приперся? – вздохнул Драсько. – Провели бы свое следствие, может и отпустили бы.
- Приперся – так сиди, горе луковое, - дядя Фирась сплюнул. – И что ты ту руку ковыряешь? Оторвать хочешь, что ли?
Драсько протянул ему руку, показывая занозу, которая вонзилась уж слишком глубоко.
- Нашел беду, - махнул рукой Фирась и что-то прошептал. Заноза сама выпала из пальца. – А теперь руби давай. Олесик на мне все детство катался, а тебе не позволю.
Драсько взял топор – теперь правильной стороной – и замахнулся на новую колоду.
- Получилось! – раздался над селом радостный крик. Фирась удивленно смотрел, как племянник прыгает вокруг бревна, размахивая топором. – Так тебе, тупая колода. Сейчас и братьев твоих порублю!
- Дядя Фирась! – позвал кто-то, и тот побежал к забору, оставляя бревна на растерзание кровожадного Драська.
- Дяденька Фирась, Живоглот, кажется, отравился, - перед ним стояла Гермиэля с лицом, мокрым от слез, и держала в руках кота, который почти не дышал.
- Иди сюда, бедолага, - Фирась осторожно забрал из рук пушистое тело и низко склонился, словно кот мог прошептать ему что-то.
То ли Гермиэля от страха за питомца уже бредила, то ли кот и правда что-то говорил Фирасю, но характерник очень долго кивал головой, а потом сам начал шептать что-то, прямо в кошачье ухо. Может, тени от листьев так падали, но Гермиэле казалось, что теперь кивает Живоглот. Он открыл один желтый глаз и не сводил его с Фирасевого лица, пока тот не закончил шептать.
- Ну что? – спросил Фирась, выпрямив спину. Живоглот спрыгнул с его рук и спокойно пошел обратно в деревню.
- Дяденька Фирасенька, вы мой спаситель, - Гермиэля снова заплакала и только теперь услышала крики, что доносились из-за хаты Фирася. – Ой, а что это у вас такое шумное?
- А это ко мне племянник приехал, - улыбнулся Фирась. – Ты внимания не обращай, он у нас немного того, глупенький, как и батюшка его.
- Бедняга. Дядюшка Фирась, давайте я вам в хате приберусь, - Гермиэля не знала, как отблагодарить.
- А хоть и приберись. Веник в уголке.
Гермиэля радостно заскочила в хату и стала хозяйничать. Фирася, наверное, целыми днями – а может, и ночами - не бывало дома, потому что постель и печь выглядели так, будто к ним очень давно никто не прикасался. Гермиэля все равно на всякий случай подмела и протерла пыль, а затем убрала остатки еды со стола и вынесла на улицу посуду, чтобы помыть. И все это время из-за хаты доносились крики и визги незнакомого Фирасевого племянника.
- Все, хватит рубить, - крикнул Фирась, когда Гермиэля уже мыла посуду. – Собирай давай, все раскидал. И топор заточишь потом. И пилу, если уже твои ручонки загребущие и до нее добрались.
Гермиэля легко улыбнулась.
- Гермиэленька, тебе что-то надо по хозяйству? Могу племянника прислать, - Фирась вышел из-за хаты и теперь улыбался себе в усы.
- Да как будто ничего не надо.
- Даже дрова рубить? – улыбка Фирася стала хитрой, как у Живоглота неделю назад, когда он влез к Марысе во двор и сожрал полную миску сметаны.
- Я могу топор заколдовать, - пожала плечами Гермиэля.
- Ой уж мне эти киевские панночки, - вздохнул Фирась. – Никакого заколдовывания топоров. Придет племянник и все тебе нарубит.
- Дядя Фирась? – Гермиэля удивленно наклонила голову.
- А что? Он тебе дрова нарубит, ты его, может, уму-разуму научишь. Не все же дурачком ходить.
- Хорошо, пусть приходит. У меня компот есть, - Гермиэля вроде бы понимала, к чему ведет Фирась.
- Сейчас! Еще на этого оборванца такой добрый компот переводить, - пробормотал он. – Если хочешь компот раздавать, то давай мне. Я ночью в лес пойду, гнездо лысых чертей искать.
- Чертей? А это безопасно?
- Для меня – безопасно, - кивнул Фирась.
- Ну я пойду, - Гермиэля улыбнулась.
- Иди, Гермиэленька, иди. Сейчас эта беда лесная здесь все уберет, и я его к тебе зашлю. Если голова глупая, то пусть хоть руками работает.
К словам Фирася о том, что надо нарубить дрова еще и для какой-то местной учительницы, Драсько отнесся очень плохо. Прямо говоря, он чуть не потерял сознание от такого счастья.
- Издеваетесь, дядюшка?
- Конечно, издеваюсь, - кивнул Фирась. – Буду из тебя все эти Пожирательские бредни выгонять. Все понял? Тебе нужна хата пани учительницы.
- Хорошо, - Драсько нахмурился, взял топор и захлопнул за собой калитку.
Он брел по улочке села, высматривая хоть кого, кто бы сказал, где хата учительницы. Девушки, которые показали дорогу к Фирасю, уже разошлись, поэтому надо было искать других местных. Наконец, он увидел под деревом какого-то парня и двинулся прямо к нему.