— Флавио!
Флавио наконец-то вышел из строя и направился к Томмасо.
— Что ты тут делаешь? — спросил он.
— Жизнь кого-то из находящихся здесь в опасности, — ответил Томмасо.
— О чем ты?
— Просто поверь мне…
Флавио перебил:
— Ты бог знает на кого похож. Ты болен. Что ты вообще здесь делаешь, тебе нужно сейчас сидеть рядом с мамой.
Томмасо оттолкнул его в сторону. Сперва ему показалось, что мужчина в темных очках исчез в толпе, но тут он заметил его снова — теперь тот стоял не так уж далеко от кардинала и держал руку на сумке.
— Вот он, Флавио, он! — закричал Томмасо, указывая на него.
Комиссар заметил Томмасо, и Флавио схватил его за плечи:
— Уходи. Уходи, иначе ты все испортишь себе всю жизнь. Ты слышишь?
Процессия потянулась к выходу из вокзала. Мужчина в темных очках шел за ней.
81
Подвал, Королевская больница, Копенгаген
Одинокая капля крови упала на пол. От тела Нильса она отделилась секунду назад. Врач Макс Ротштейн не сводил с Нильса глаз, пока тот расстегивал на нем наручники.
— Полиция тоже ошибается, как и вы, — пробормотал Нильс, пытаясь заранее поставить преграду потоку вопросов и сердитых жалоб со стороны Марии Делеран и ее тайного любовника, Макса Ротштейна.
— Да уж, я вижу.
— Мне жаль, что так вышло.
Мария успела одеться.
— А как насчет…
Врач неуверенно взглянул на Марию.
— Вы собираетесь составлять протокол?
Нильс смотрел на него, чувствуя себя сбитым с толку. Какого ответа он ждет?
— Протокол?
Врач откашлялся.
— Послушайте, у меня семья — а вы ошиблись. Нет ведь никаких причин наказывать меня еще и тем, чтобы описывать все случившееся в рапорте.
— Нет, конечно, нет. Ни слова об этом не попадет ни в какой рапорт.
Ротштейн попытался завладеть вниманием Марии, но его попытки защитить свою «семью» оставили ее холодной. Ханна размышляла о том, провалила ли Мария экзамен или все-таки может считаться хорошим человеком, несмотря на роман с чужим мужем. Ротштейн обратился к Ханне:
— А вы?..
— Ханна Лунд.
— Жена Густава.
— Да, — удивилась она.
— Студентами мы с ним жили в одном общежитии.
— А, понятно.
Ротштейн потер красное опухшее запястье.
— Давайте я взгляну на ваш нос.
Он подошел поближе к Нильсу и внимательно осмотрел его нос, даже осторожно приподнял его голову, чтобы заглянуть снизу. Расстановка сил между ними поменялась кардинальным образом. Может быть, Ротштейн именно этого и добивался: хотел отыграть часть своего утерянного было достоинства.
Мария свернула ватный тампон и подала его Ротштейну. Тот сунул его Нильсу в ноздрю и сказал:
— Так. Ну что, на этом разойдемся?
Он был уже у дверей, откуда кивнул Ханне. Может быть, это был знак признания одним ученым другого. Медсестру и полицейского в этом вмешивать смысла нет.
Фойе, Королевская больница
Нильс настоял на том, чтобы посидеть и подождать еще немножко — вдруг в нужном промежутке где-то в больнице кто-то неожиданно умер. Они просидели полчаса, не говоря друг другу ни слова. В конце концов Ханна поднялась и направилась к выходу.
82
Вокзал Санта Лючия, Венеция
Солнце над Венецией почти зашло. Томмасо стоял на вокзале и смотрел, как верхушка итальянской судебной системы поднимается на полицейский катер. Никто не умер. Человек в темных очках в конце концов снял их и скрылся в направлении Гетто.
Томмасо чувствовал себя неважно. Из носа лило, он вытер его рукой и увидел на ней кровь.
Ему с трудом удавалось удерживать равновесие. Нужно выпить чего-нибудь, посидеть несколько минут наедине с собой, чтобы никто его не видел. Флавио помахал ему рукой, возвращаясь обратно, и Томмасо поспешил скрыться. Налетел на пути на молодую целующуюся пару и пробормотал под нос извинения.
Очередь в женский туалет. Томмасо направился к мужскому, но металлическая штанга перегородила ему вход.
— Вход платный, — сказал чей-то голос за его спиной.
У Томмасо кружилась голова, пока он рыскал по карманам в поисках пары монет. Мужчина за ним всячески выказывал свое нетерпение. Томмасо наконец-то выудил три монеты. Бросил в щель пятьдесят центов. Штанга не сдвинулась с места. Мужчина за ним прошипел: