— И вы их не удаляли? — спросил дерматолог. — У вас были проблемы с грибком?
— Нет.
Нильс не мог разобрать, к кому именно дерматолог обращался, — к студенту, медсестре или себе самому, бормоча:
— Легкий отек эпидермиса. Следы пигментации и воспаления.
— Я хочу на нее посмотреть, — сказал Нильс, пытаясь повернуться.
— Подождите, пожалуйста.
Йорген Васс поскреб кожу чем-то острым.
— Мне нужна проба. Так больно?
— Да.
— Ну, там особо не на что смотреть. Давайте перевернем его снова на место.
— Нет! Я хочу посмотреть.
Молчание. Нильс понимал, что врач против.
— Да, но тогда нам понадобится пара зеркал.
Нильс лежал, не шевелясь, пока медсестра не внесла в палату два зеркала. Они с врачом потратили какое-то время на то, чтобы правильно их расположить.
— Это выглядит жутковато, — предупредил дерматолог. — Я надеюсь, вас это не очень шокирует. Правильное лечение, немного кортизоновой мази, и вы быстро пойдете на поправку.
Нильс взглянул на свою спину. У отметины была теперь такая же форма, как и у всех остальных. От плеча до плеча, с проступающим узором. Числа он не видел, но точно знал, что оно там есть. Три и шесть. 36.
Врач выпрямился, взглянул на студента и сказал:
— Я раньше уже видел что-то подобное.
— Где? — спросил студент.
— Что? — переспросил Нильс, глядя на врача и настойчиво пытаясь поймать его взгляд. — Вы уже видели это раньше? Где?
— Ну, это было давно. Но…
— Но?
Врач поднялся с места.
— Я займусь этим более подробно и сообщу вам потом о результате.
Он кивнул студенту, и они вышли из палаты, не сказав Нильсу больше ни слова.
4
Кардиологическое отделение, Королевская больница
Родители Ханны не стали отказываться, когда медсестра принесла им поесть. Ханна вдыхала запах запеченной свинины с коричневым соусом в течение нескольких часов. Отец съел сначала свою порцию, а потом, увидев, что мать продолжает молча плакать, съел все и с ее тарелки тоже. «Не пропадать же добру» — вот девиз всей его жизни. Глядя на отцовский живот, можно было усомниться, что в этом лозунге так уж много здравого смысла.
Ханна всегда чувствовала себя мучительно неловко в присутствии отца и с ужасом вспоминала, как родители пришли на защиту ее диссертации и сели в самом дальнем ряду. Отец фыркал и был таким огромным, что занимал полтора стула. Мама не проронила ни слова — как, впрочем, и сейчас.
Визит получился очень долгим и почти бессловесным. Ханне давно уже казалось, что родители махнули на нее рукой. Болезнь и смерть Йоханнеса, отъезд Густава — это было слишком для них, к тому же слишком чужим. Ханна с детства была для них чужой.
Наконец они ушли. Задержавшись в дверях с вопросом, не остаться ли им еще чуть-чуть.
— Нет-нет, не стоит. Мне лучше отдохнуть.
Родители должны были переночевать у ее брата — правда, у отца были проблемы со спиной, так что он не мог спать нигде, кроме своей собственной постели. В любом другом месте он в лучшем случае дремал несколько часов, сидя на стуле. Завтра они вернутся домой.
— Девочка моя, — прошептала мама перед тем, как уйти. Но Ханна давно перестала быть чьей-либо девочкой. Она больше не девочка Густава и не девочка родителей.
— Вы уверены, что ничего не хотите? — спросила медсестра, убирая мусор, оставшийся после родительского визита.
— Я хочу поговорить с Нильсом.
Медсестра посмотрела на нее непонимающе.
— С Нильсом Бентцоном! Который попал в аварию вместе со мной.
— А он тоже здесь, в больнице?
Ханна покачала головой и подумала, что это, наверное, из-за Рождества: у всех штатных медсестер сегодня выходной, и вместо них вышла менее опытная команда запасных. Наконец в палате появилась знакомая медсестра. Круглые щеки, улыбающиеся глаза. Ранди? Да, Ханна была почти уверена, что Ранди.
— Ранди?
— Вы не спите?
— Я хочу поговорить с Нильсом.
— Я понимаю. Но он, как и вы, постоянно проваливается в сон. Ему дают множество обезболивающих препаратов, которые вызывают повышенную сонливость, так что он просыпается на десять минут и потом снова засыпает на три-четыре часа.
— Мы можем поговорить по телефону? Это очень важно.
Ранди улыбнулась.
— Самое важное сейчас, чтобы вы снова набрались сил, правда? — Она взяла Ханну за руку. — Я все равно иду сейчас в ту сторону. Хотите, я к нему зайду? Попробую договориться, чтобы вы созвонились?