В конце концов я заговорил:
— Отчасти проблема в том, о чем ты говорил, Роберт. Отчасти — в том, что у тебя не получается произвести достаточно шума, чтобы пробудить впавшее в спячку воображение горожан. Однако с моей небольшой помощью тебе наверняка удастся растормошить Хармони.
Уверен, вы никогда в жизни не встречали более счастливой улыбки и более признательного взгляда, чем те, которыми одарил меня несчастный призрак.
— У-ух, с твоей поддержкой я сотворю чудеса! С кого начнем?
— С преподобного мистера Шпигельнейла. Он последний в Хармони, у кого еще осталась толика воображения, — конечно, не считая меня.
Роберт помрачнел:
— Я много раз пытался достучаться до него. Единственная его реакция — жаловался, что жена разговаривает во сне.
Я не собирался с ним спорить. Я не такой человек. Я предпочитаю действовать, так что не стал терять время впустую. Роберт последовал за мной как верная собака — через весь город к моему дому. Там я, оставив призрака снаружи, чтобы не беспокоить мать, взял молоток, гвозди, грузило и леску.
Вскоре в окно дома Шпигельнейлов мерно застучали: я засел в кустах сирени и дергал леску, чтобы грузик не переставал раскачиваться. Перед домом находился открытый участок, залитый лунным светом. Роберт стал расхаживать по нему взад-вперед, паря над землей и издавая чрезвычайно грустные стоны. Я не раз бывал на постановках «Хижины дяди Тома», но никогда не встречал такого актерского мастерства. И каков же результат? Окно раскрылось, наружу выглянул мистер Шпигельнейл.
— Кто здесь? — спросил он очень строгим тоном.
Видели бы вы Роберта в тот момент: он, упоенный моментом, поднялся повыше, стал яростно заламывать руки и издавать громкие булькающие звуки. Но священника это не смутило.
— Мальчики, вы бы постыдились, — продолжил он все так же строго.
— Громче, громче, — шепнул я Роберту.
Тот принялся выделывать жуткие акробатические трюки.
— Знаю, вы меня прекрасно слышите, — сказал пастор уже расстроенным голосом. — Мое старое сердце переполняется горечью от мысли, что вы сбились с пути.
Услышав такое от по-прежнему спокойного и невозмутимого священника, Роберт замер и уставился на него. Я дернул леску посильнее, чтоб он не забывал о своих обязанностях. На громкий звук из-за мужниного плеча высунулась миссис Шпигельнейл. Несчастный обескураженный призрак воспрянул духом и встал в позу трагического актера: как он мне потом поведал, то была его гордость, его коронный номер, позаимствованный из какой-то книги. И что же?
— Дорогая, ты ничего не слышишь из кустов? — Мистер Шпигельнейл навострил уши.
— Должно быть, это Осси Динкл и хулиганы, с которыми он водится, — угрюмо отозвалась супруга.
Бедный Роберт! После этих слов он практически лишился надежды.
— Разве я не старался изо всех сил? — встревоженно спросил он меня.
— Я отчетливо тебя слышу. Это было твое лучшее представление.
Окно захлопнулось так резко и внезапно, что я не знал, что и думать. А вот Роберт, кажется, знал: он подлетел ко мне в восторге.
— Похоже, сработало. — Он издал такой радостный смех, что согнулся пополам и схватился за бока. — Наконец-то я отчетливо показал себя! Наконец-то я начал приносить миру пользу! Ты не представляешь, какая радость знать, что ты исполняешь свое предназначение и оправдываешь репутацию!
Бедный старый призрак!.. Он сам себя в этом убедил, затем присел на сиреневый куст и принялся раскуривать трубку, не переставая болтать. Мне было приятно видеть его в счастливом настроении, и я был уверен, что в этом есть и моя заслуга. Но радость продлилась недолго. Первым предупреждением стал лязг ключей. Затем дверь открылась, и наружу выбежал мистер Шпигельнейл. Все мысли о Роберте тут же вылетели у меня из головы, ибо нас с пастором разделяло всего несколько футов. Видите ли, я пел в церковном хоре и сомневался, что мне удастся убедить пастора, будто я действую в интересах Науки и Истины. Бегство было инстинктивным побуждением. Калитка не стала преградой: я перемахнул ее в два счета и устремился вниз по улице, слыша за спиной совсем близко пыхтение Шпигельнейла. Но я победил: мой преследователь после резкого старта выдохся и вскоре безнадежно отстал, так что я мог отправиться спать.