Я бы с радостью поверила ему.
Мой дедушка всегда говорил, что он честный мужчина.
Но мир, который я знала четыре года назад, разломился до основания, и даже мужчинам, которые когда-то казались приличными, больше нельзя доверять.
Я ничего не говорю и не опускаю пистолет.
— Ты же Лейн, верно? Лейн Паттерсон? — глаза Трэвиса выглядят серыми в тусклом свете солнца, с такого расстояния между нами. Они изучают мое лицо, а потом бегло пробегаются по моему телу.
Они не задерживаются на моей груди, хотя моя клетчатая рубашка распахнута, а выцветшая майка прильнула к груди от пота. И они не задерживаются на нижней части моего тела, хотя мои старые джинсы совсем износились и очень низко висят на бедрах. Его взгляд возвращается к моему лицу и остается там.
Это уже что-то, но недостаточно, чтобы я ослабила бдительность.
Я не отвечаю на вопрос, но он, должно быть, принимает мое молчание за подтверждение. Он продолжает.
— У тебя был синий Форд Фокус со своенравной коробкой передач. Я Трэвис. Ты меня помнишь?
Я слегка склоняю голову.
Его черты расслабляются еще сильнее.
— Хочешь опустить оружие?
— Нет.
— Ладно. Я свое опущу. Медленно и аккуратно, — одновременно с этими словами он наклоняется и с нарочитой осторожностью кладет дробовик на гравий.
Когда он выпрямляется, я чувствую себя лучше, но не настолько глупа, чтобы верить, что теперь этот мужчина не представляет опасности. За спиной у него висит охотничья винтовка, а к ремню пристегнуты ножны с ножом вдвое крупнее моего.
От него больше не пахнет маслом и сигаретами. От него пахнет грязью и потом.
И от меня тоже. Теперь это меня уже не беспокоит.
— Ты сама по себе?
Я не отвечаю.
— Ты направляешься в Форт-Нокс?
Не думаю, что я кивнула, но он ведет себя так, будто я это сделала.
— Я тоже, — говорит он. — Можем держаться вместе, если хочешь.
Мои плечи напрягаются.
— Я не ищу компанию.
Его глаза слегка расширяются.
— Ничего такого. Я ничего не ожидаю. Маленькая хорошенькая штучка вроде тебя… ты не в безопасности в одиночку.
Он прав. Я знаю, что он прав. Но все, кому я когда-либо доверяла, мертвы или давно пропали.
— Откуда мне знать, что я буду в безопасности с тобой?
— Я знал твоих дедушку и бабушку. Твоя бабушка преподавала мне в воскресной школе. Я оставался в городе до конца. Не был в банде. Не примкнул к стаду. Помнишь меня после того, как мы взорвали мост? Я был с охотниками.
Я правда припоминаю встречи с ним примерно год назад, когда то, что осталось от Мидоуза, затаилось за охраняемым периметром. Я помнила, как он не раз возвращался с оленем или дикой индейкой, даже когда животных в лесах стало мало. Он делился добычей со всеми, распределял пайки.
Должно быть, он видит что-то на моем лице. Его челюсти слегка разжимаются.
— Я хороший парень, Лейн. Я не наврежу тебя и не буду просить ничего, что ты не готова дать.
Я так сильно хочу доверять ему, что моя рука дрожит. Приходится приложить сознательное усилие, чтобы держать пистолет ровно.
— Почему ты не покинул город с остальными?
Его лицо искажается так мимолетно, что я едва не упускаю это.
— У меня была больная маленькая девчушка. Ей и пяти лет еще не было. Не мог ее бросить.
Я слышу в его голосе потерю — легкую, ноющую, вторящую бремени в моем голосе.
Все, кто до сих пор жив, кого-либо потеряли.
Многие из нас потеряли всех.
— Что насчет тебя? — спрашивает он. — Ты задержалась ради кого-то?
— Ради бабули.
— Ее легкие?
Я киваю. Пепел в атмосфере, витающий последние несколько лет (и только начинающий уходить из воздуха) убил столько же людей и животных, как и вооруженные налеты, цунами, землетрясения и ураганы.
Просто пепел убивает медленнее.
— У моей малышки Грейс было то же самое. Она умерла пару недель назад. Я сейчас направляюсь в Форт-Нокс, так что ты можешь пойти со мной, если хочешь.
Я испытываю соблазн.
Это не милый мужчина и не дружелюбный, но он силен, вооружен и умеет охотиться. Он также кажется хорошим парнем, как он сам сказал.
Теперь мои инстинкты стали лучше, чем когда я была шестнадцатилетней девочкой, живущей комфортной жизнью. Мои родители умерли в автокатастрофе, когда мне было двенадцать, и это самое тяжелое, что случалось со мной. Мне пришлось переехать из города Шарлотт в Мидоуз, маленький горный городок в юго-западной Вирджинии. Мои бабушка и дедушка были любящими и состоятельными и делали для меня все возможное. Несмотря на горе, я хорошо училась в школе. У меня было много друзей. Я начинала интересоваться парнями. Мне не казалось, что Мидоуз полностью стал моим домом, но по сути я была там счастлива.