– Что ты здесь делаешь?
– Не мог бы ты уделить мне несколько минут?
– Вначале следовало позвонить. Ты всегда должен звонить, перед тем как здесь появляться.
Я не знал, что ответить. Лайза всегда заранее извещала отца о своем появлении. Я же не сделал этого, так как не хотел услышать отказ.
– Прости, – сказал я. – Можно войти в дом?
Фрэнк в ответ буркнул нечто невнятное и пропустил меня в гостиную. В доме стояла старая мебель. Там были лишь самые необходимые предметы, но все они отличались комфортом. В железной печи пылал веселый огонь, и в комнате было тепло. Фрэнк уселся в «свое кресло» (видавшую виды старую качалку), а я занял место на плетеном диване с выцветшими от времени подушками. За окном виднелось бесконечное болото. В это время года оно было почти сплошь бурым, и лишь отдельные золотые, зеленые, оранжевые и серые мазки делали его менее унылым.
– Итак, что же тебе надо?
Фрэнк выглядел утомленным. Можно было подумать, что всю прошлую ночь он провел без сна. Вокруг его глаз разлилась синева, и во взгляде чувствовалось напряжение. Едва усевшись в кресло, он принялся резко раскачиваться, а я начал сожалеть о том, что приехал. Настроение, в котором пребывал мой тесть, явно не располагало к примирению.
– Я не могу успокоиться после утреннего совещания в понедельник, и мне хотелось с тобой поговорить.
– Я думал, что мы все успели обсудить в моем кабинете.
– Понимаю. Но поскольку разногласия носят и личный характер, я хотел встретиться с тобой за переделами офиса.
Он смотрел на меня выжидающе, и я решил сразу взять быка за рога.
– Я хотел сказать, что у тебя нет никаких оснований беспокоиться за Лайзу. Я её очень люблю и никогда ничем её не обижу, – сказал я хрипло.
Мне было крайне трудно произнести эти слова. Но не потому, что они не соответствовали истине, а потому, что подобные слова в моей семье никогда не звучали. Но я хотел, чтобы Фрэнк их услышал и в них поверил.
– Не сомневаюсь, – бросил он. – Это всё?
– Ты придаешь слишком большое значение моему ужину с Дайной.
– Ужин с Дайной твое личное дело, – ответил Фрэнк.
– Именно.
– Но только до тех пор, пока ты не скрываешь это от моей дочери.
– Я ничего не скрывал.
Фрэнк вопросительно вскинул брови.
– Да, я ей ничего не сказал. Но обязательно сделал бы это, если бы придавал этому событию какое-либо значение.
– Если ты считаешь, что свидание с другой женщиной втайне от моей дочери не имеет значения… – начал он, нахмурив брови.
Но закончить я ему не дал.
– Не было никакого свидания! Мы просто зашли перекусить после работы.
– Я заметил, как она на тебя смотрела, – сказал Фрэнк, бросая на меня полный ярости взгляд. – За этой женщиной тянется длинный шлейф гнусностей, Саймон. Мой старый друг из компании «Барни Маклинток» рассказал, как Дайна, работая там, разрушила семью, и я не хочу, чтобы она сделала это в нашей фирме. Особенно, когда это касается брака моей дочери.
Мне хотелось многое сказать, но я прикусил язык. Я явился сюда для примирения, а не для спора.
– Хорошо, Фрэнк. Я тебя понимаю и даю слово, что не совершу ничего, что могло бы угрожать нашему браку. Особенно с Дайной. И я не хочу, чтобы этот эпизод отражался на наших деловых отношениях.
– Не отразится, – сказал Фрэнк. – Ты слышал от меня об этом еще в понедельник. Если хочешь, я повторю это и сейчас. На твоем месте я не принимал бы глупых решений, обещая компании деньги без согласия на то партнеров.
Я ощутил, как во мне поднимается волна гнева. Но выплеснуться наружу я ей не дал, так как понимал, что ни к чему хорошему это не приведет.
– А если ты приехал сюда, чтобы просить денег, то я отвечу тебе отказом. Мне очень жаль твоего племянника, но, как я уже сказал Лайзе, я резко отрицательно отношусь ко всякого рода медицинским тяжбам. Я сказал «нет», и это означает «нет».
– Я приехал вовсе не для того, чтобы просить денег, – довольно резко ответил я.
– В таком случае – все в порядке.
– О’кей, Фрэнк, я тебя понял. Спасибо за то, что уделил мне время.
С этими словами я поднялся и протянул ему руку. Он же, словно не заметив моего жеста, отвернулся, и направился к письменному столу.
– Прощай, Саймон.
– Будь здоров, Фрэнк, – сказал я ему в спину и вышел из дома.
Проехав пару миль до Шенкс-бич, я выскочил из машины, резко захлопнул за собой дверь и затопал по песчаному пляжу. С моря дул довольно сильный ветер, и берег, который всего лишь шесть недель тому назад был буквально устлан телами, теперь был абсолютно пустынен. Поднятые ветром волны накатывались на песок, заставляя убегать от набегающей воды мелких птах. Я, понуро наклонив голову, брел у самой кромки, спасаясь время от времени от случайного вала, плеснувшего на землю дальше своих собратьев. На пути мне попался обломок дерева, и я изо всех сил поддал его ногой, едва не сразив зазевавшегося куличка.