— Хороший вопрос, — сказала она. — Дело, я думаю, в том, что при клинических испытаниях препарата против Болезни Альцгеймера возникают специфические сложности. Во-первых, все пациенты в этом случае находятся в преклонном возрасте, и смертность среди них очень высока. Во-вторых, случаи инсультов учащаются лишь после полугода, а то и больше, приема препарата.
— Тетя Зоя принимала «Невроксил-5» семь месяцев.
— Бедная Зоя, — покачала головой Лайза. — Мне так её не будет хватать. Она — замечательная женщина. Жаль, что ни Карл, ни Зоя к моим словам не прислушались.
— Боюсь, что Карл себе этого никогда не простит.
— Неужели нет никакой надежды?
— Нет, если верить Карлу.
Мы немного помолчали, думая о тете Зое.
— Эневер понимал, что происходит?
— Напрямую он о каких-либо проблемах никогда не говорил. Но, если судить по его действиям, то он уже стал замечать, что частота инсультов начинает отклоняться от среднестатистических величин. Он мог решить, что это всего лишь случайный всплеск. Кроме того, он убедил некоторых клиницистов переквалифицировать диагноз и заменить Болезнь Альцгеймера «микроинсультами». Таким образом, случаи инсультов статистически не учитывались.
— Значит он сознательно манипулировал цифрами?
— Я бы так говорить не стала. Он мог искренне верить в то, что первоначальный диагноз оказался неверным, или мог самого себя в этом убедить. Сказать точно я не могу.
— Есть ли среди документов что-нибудь от Катарро?
— Да. Несколько электронных писем о двух случаях инсульта с летальным исходом. Эневер в ответах высказал предположение, что Катарро имел дело с «микроинсультами». О результатах вскрытия никаких документов я не нашла.
— Не исключено, что они обсуждали эту проблему по телефону, — сказал я. — Но не думаю, что отчет патологоанатома получить будет не сложно.
Принесли долгожданный гамбургер и Лайза жадно вцепилась в него зубами.
— Итак, ты была права, — сказал я.
— Да, — она едва заметно улыбнулась и добавила. — Но доказать это стало возможным только благодаря тебе.
— Да, кстати, ты прочитала в моей записке о том, что доктор Катарро обсуждал эту проблему с твоим отцом, незадолго до убийства? — как можно более равнодушно поинтересовался я.
Лайза утвердительно кивнула, облизывая губы.
— Я его не убивал.
— Я не хотела встречаться с тобой, Саймон, — сказала она, глядя в стол. — Но ты был прав. Дело с «Невроксилом-5» принимает очень важный оборот. Однако наши с тобой отношения и проблемы я обсуждать не желаю. О’кей?
— Как ты себя чувствовала после переезда сюда? — со вздохом спросил я.
— Лучше, чем в Бостоне, — ответила Лайза. — Я, конечно, все еще переживаю смерть папы. Кроме того, я по-прежнему зла на «Бостонские пептиды», на тебя и на… Впрочем мы, кажется, решили, что наши проблемы обсуждать не будем, не так ли? — Она помолчала немного и продолжала. — Впрочем, мир видится мне теперь не в таком мрачном свете, как раньше. Здесь я увидела, что передо мной открывается возможность начать новую жизнь. Иногда я снова чувствую себя почти человеком. Уехав, я поступила правильно.
— Неужели ты по мне не скучала? — спросил я, мгновенно пожалев об этом.
Оставив вопрос без ответа, она прикусила нижнюю губу.
— Прости. Будет ли мне позволено задать другой вопрос?
— Всё зависит от вопроса, — пробормотала Лайза, глядя в тарелку.
— Келли тебе случайно не рассказывала о ходе клинических испытаний «БП-56»?
Лайза отрицательно покачала головой, но я заметил, что упоминание о препарате её заинтересовало.
— Испытания в целом проходят хорошо, если не считать того, что «БП-56» вызывает депрессию у некоторых принимающих его добровольцах. Он снижает уровень серотонина в тканях мозга, — теперь я видел, что полностью завладел её вниманием. — Когда ты начала принимать препарат?
— Да ты, наверное, помнишь. Примерно через неделю после смерти папы. Мы получили все результаты испытаний на животных, но не могли приступить к опытам с волонтерами до завершения обработки данных. Нам было жаль терять время, и я начала его принимать, чтобы как можно раньше выявить все побочные последствия.
— А когда ты прекратила прием? После того, как переехала сюда?
— Да. После того, как меня уволили из «Бостонских пептидов», эксперимент потерял всякий смысл.
Мне очень хотелось спросить её, каким образом она могла решиться на подобную глупость, но я промолчал, храня внешне полнейшее спокойствие.
— Это многое объясняет, — задумчиво продолжила она, поставив локти на стол и опершись подбородком на ладони. — Не удивительно, что я так скверно себя чувствовала. И, напротив, удивительно, как я не могла понять то, что со мной происходит?
— В то время происходила масса других очень важных событий, — осторожно заметил я.
— Ты прав, — ответила Лайза. — Глупее не придумать. Я вела дневник, в котором фиксировала малейшие отклонения в работе кишечника, и не заметила, что стала чувствовать себя так скверно, как никогда ранее не чувствовала.
— Ты потеряла способность ясно мыслить.
— Да, похоже на то.
— Ты прекратила прием. Может быть, с этим и связано улучшение твоего состояния?
— Возможно, — задумчиво глядя на меня, протянула она.
— Теперь ты позволишь мне сказать, что я не убивал твоего отца? — негромко проговорил я.