— С освобождением! — без особых эмоций почти буднично сказал он и тотчас забыл о моем существовании.
Я заглянул внутрь с надеждой, что там окажется хоть какой-то намек на мое прошлое. Ну или хотя бы нечто полезное, что поможет выжить, пока ко мне не вернется память.
Но в моих пожитках лежал лишь объемный мешок, на дне которого оказались потрепанные документы и связка ржавых ключей. Ничего более. Вот ведь дерьмо!
— Могу я узнать за что отбывал наказание? — вопрос сам вырвался наружу. Мне нужна была хоть какая-то зацепка.
— Эм… Мы такие данные не храним, — пробурчал он. — Это разве что в главной картотеке Мэфа можно узнать.
Мэфа? Город что ли такой? Попробуй разберись…
— А одежды точно никакой нет? — все же решил поинтересоваться я.
Старик уныло покачал головой, давая понять, что с него взятки гладки.
— Нет, но твои вещи лежали у нас больше двадцати лет. По правилам ты можешь взять в следующем помещении все что захочешь. Думаю, этого хватит, чтобы свести концы с концами в первое время.
— Угу… — ответил я и не попрощавшись побрел дальше.
Из гардероба здесь также ничего не оказалось. Но в гордом одиночестве я чувствовал себя куда свободнее и смог спокойно осмотреться.
На множестве полок стояла самая разная посуда: кувшины, тарелки, миски, приборы и чашки. А справа от выхода на улицу расположилась едва прикрытая дверь, с торчавшим из замочной скважины ключом.
Кто-то забыл запереть?
Сквозь тонкую щель на пол падал густой белый свет, побуждая мое любопытство узнать, что же скрылось внутри.
Недолго думая, я прошел дальше и оказался в небольшой кладовой. Лучи утреннего солнца врывались сюда сквозь три мутных окна, обнажая витающую вокруг пыль и акцентируя внимание на лежащей на столе записке, с воткнутым в нее кинжалом.
Содержание было следующее:
Дорогой Дамир!
Сердечно рад твоему вступлению в наши ряды. Этот клинок я дарю тебе в честь посвящения. Скоро он тебе понадобится. Подробности твоего первого задания завтра вечером на условленном месте в «Лютой крысе».
P.S. Давно забытое окрепнет вновь. Навязанное силой долой уйдет. День расплаты уже близко.
Аурис.
Рядом с именем стояла небольшая печать — три изящных криса в форме треугольника.
Кинжал же выглядел крайне просто. Сероватый, местами почти черный металл, сверкающее от остроты лезвие и обтянутая темной кожей рукоять. Ничего особенного, но надо ли нечто большее для банальной защиты? Чем неприметнее оружие, тем лучше.
Одна беда, послание было адресовано не мне, да и располагалось не в разрешенной зоне. А стоявший в соседней комнате хлам едва ли мог пригодиться!
Расстроенный, я быстро покинул помещение и еще раз заглянул в мешок! Вдруг там все же есть что-то полезное!
После более тщательного осмотра на дне нашлись две пошарпанные монеты и непонятный кристалл.
Не густо…
Значит придется пользоваться тем, что есть. Сказано же, бери что хочешь…
Через минуту я ретировался из здания с битком набитым посудой мешком и кинжалом за поясом, а записку просто смял и кинул в кусты.
Не могу сказать, что я чувствовал твердую уверенность в завтрашнем дне, но ощущение реальности постепенно возвращалось в мой пустой от потери памяти мир. Это был не сон, определенно! И как бы там ни было, но здесь придется освоиться! Ведь другого выхода попросту нет!
Что делать дальше правда непонятно! И спрашивается, чего не узнал у старика? Дурак…
Портовое селение оказалось совсем крохотным: всего три двухэтажных здания и в тех никакой пользы. Единственная дорога уходила направо. Хоть здесь свезло — не долго гадать куда идти. Но компас и карта бы не помешали.
Ключи улетели в мешок, а в руке появились документы. На обветшалой бумаге с трудом читалось имя: Эфириус, а в углу стоял выцветший штамп и надпись каллиграфическим почерком «Ланмар».
Это слово могло мне помочь продвинуться в моих исследованиях! Если это город, то надо узнать его расположение! Но у кого?
От мыслей меня отвлек чей-то голос.
— Эй, подождь! Тебя не теперича случаем освободили?
В мою сторону бежал невысокий смуглый парень. По загорелому лицу и широким мозолистым ладоням, которыми он неустанно смахивал пот, было понятно, что он из обычных работяг. Уши кривые, будто сломанные, а на правой щеке свежая ссадина. Одет он был вроде аккуратно, но очень просто. Некогда белая рубаха, была местами порвана, а где-то уже зияли еле приметные дыры. В руках он мял потрепанную соломенную шляпу.