Но причина его визита была мне известна. Он наконец-то созрел для того, чтобы сделать так, как мне нужно.
— Ближайшая суббота, чёрная арена, — громко и чётко произнёс Стрелецкий. — За мной остался реванш, Бринер. Ну так что? Ты принимаешь вызов?..
Эпизод 24
Радислав ждал от меня ответа.
Для него это было настолько важно, что я заметил, как на его лбу проступает пот.
Ещё бы.
Он бы мог и дальше пакостить исподтишка, но слишком закусил удила. Его будто кто-то науськал на меня, как бойцовского пса. Он был похож на зверя, чьи глаза наливаются кровью, и не остается больше никакой цели, кроме одной.
Ну а я этого и ждал.
Можно было и самому вызвать его на Чёрную арену, но это натолкнуло бы на подозрения — я был слишком хорошо знаком с правилами аристократии.
Зато теперь Радислава уже ничто не могло спасти — он сам решил вызвать меня на поединок. Ему оставалось уповать только на то, что я слаб как гладиатор, даже с боевым Стилем Дуо-То.
— Принимаю вызов, — ответил я, глядя ему в глаза.
Он хотел бы сохранить каменное выражение лица, но у него не вышло. Веко на его правом глазу передёрнулось от напряжения, а ладони сжались в кулаки.
— Все слышали? — спросил он у свидетелей, которые стояли позади него. — Бринер Алексей Петрович согласился на поединок с Радиславом Степановичем Стрелецким на Чёрной арене Петровской Академии Семи Путей. В субботу, четвёртого июня, в шесть часов вечера!
Свидетели подтвердили, что всё услышали и поняли.
— Что ж, Бринер, — презрительно улыбнулся он мне, — до встречи. Из нас двоих останется только один.
После чего развернулся и отправился обратно, откуда пришёл.
Стоило мне закрыть дверь, как из ванной вылетела Эсфирь.
— Ты ведь не согласился? Скажи, что не согласился!
Она так и сжимала в руке разорванный лист из альбома.
— Что ты нарисовала? — нахмурился я. — Дай глянуть.
— НЕТ! — рявкнула она злобно, развернулась и с рыданием побежала обратно в ванную. По пути отпихнула Виринею и выкрикнула: — Ненавижу тебя! Почему ты его не отговорила⁈
Эсфирь заперлась в ванной, и я пока не стал к ней лезть. Пусть сначала успокоится.
— О чём это она? — не поняла Виринея. — От чего я должна была тебя отговорить?
— От поединка на Чёрной арене, — прямо ответил я.
Смысла скрывать всё равно не было — уже через полчаса вся Академия об этом узнает.
Виринея не стала меня отговаривать и паниковать: этим она мне и нравилась.
— Когда? — спросила она.
— В субботу, в шесть вечера.
— Значит, у тебя меньше недели. Надо подготовиться, Алекс. Я понимаю, что ты великий маг, но… не сейчас.
Я кивнул: а почему бы не потренироваться с некромантом? Лишним не будет.
— Ну тогда готовь свой топор и запланируй тренировку на конец недели.
Виринея опешила и, кажется, немного испугалась.
— Я?.. Но… ты же Коэд-Дин… а у меня только четвёртый ранг.
— А у меня первый, — напомнил я. — Так что ты меня раскатаешь. Я не буду использовать на Чёрной арене силу сидарха, поэтому нужно тренировать в себе гладиатора, а Лавр сказал, что я плохо использую возможности тела. Так что ты мне поможешь.
Она сощурилась и как-то зловеще на меня зыркнула.
— Ну знаешь ли… порой ты очень даже неплохо используешь возможности тела.
Я бы, конечно, обсудил с ней эту двусмысленную тему, но меня беспокоила Эсфирь.
Договорившись с Виринеей о тренировке через несколько дней и попрощавшись, я постучал в дверь ванной.
— Эсфирь, давай поговорим. Это важно.
В ответ — осуждающая тишина.
Потом вдруг сквозь дверь показалась прозрачная морда Абубакара.
— У нас тут истерика, йо… ура. Вообще на оргазм не похоже.
— Ты какого хрена тут торчишь? Ты где должен быть? — сощурился я.
— Ладно-ладно, — поднял лапы Абу. — Я пришёл пополниться эфиром. А ты тут девочку до истерики довёл. Где твоя совесть? Может, ей главу из моего романа прочитать?
Натолкнувшись на мой хмурый взгляд, Абубакар тут же исчез в моей ладони для подпитки.
— Эй, Эсфирь, — снова постучал я. — Ты должна меня понять. Я не могу поступить иначе…
Дверь резко распахнулась.
— Там случится что-то ужасное! — бросила заплаканная Эсфирь и собралась опять захлопнуть дверь, но я её остановил.
— Всё будет в порядке. Эй! — Я насильно её обнял, поднял над полом и вынес из ванной. — Расскажи мне, что ты видела. Давай обсудим, как это можно обойти.
Её детские руки крепко обняли меня за шею.
— Это никак не обойти, дурак… — всхлипнула она.
Когда я поставил её на пол, она подняла на меня свои пронзительные голубые глаза и подала смятый обрывок бумаги, который до этого сжимала в кулаке.