Позади затрещало, пламя озарило ночь. Сверху посыпались осколки, щепки и горящие угли, всё окутало пеплом, пылью и жарким маревом, в голове зазвенело от взрыва, а воздух раскалился настолько, что дышать было почти невозможно.
Я вжал плечи Эсфирь в асфальт и осмотрел её посечённое осколками лицо.
— Цела?
Она закивала, не в силах хоть что-то произнести. В её глазах леденел ужас — такого исхода будущее ей явно не показывало.
Я сгрёб девчонку на руки и поспешил подальше от переулка.
Оглянулся лишь раз. От дома Бринеров почти ничего не осталось. Остов крыши уже вовсю пожирало красное магическое пламя.
Заначка с эфиром сгорела вместе с домом.
Часом позже. Изборск, особняк на Белом Озере
Радислав Стрелецкий ввалился в гостиную на втором этаже.
Вся прислуга притихла, боясь попасть под его горячую руку. А в его руке как раз бултыхалась наполовину выпитая бутылка водки «Хрустальная Императрица». Он навалился плечом на дверной косяк, хлебнул из бутылки ещё, поморщился и швырнул её в стену.
Целился в портрет отца, но бутылка угодила мимо, разбившись с грохотом и звоном, и окатив запахом спирта роскошную гостиную.
— Мимо, ур-р-р-р-роды! — прорычал Радислав. — И ТУТ МИМО!
Даже хренова бутылка была против него! Всё против него! Бринеру удалось выжить, хотя Радислав натравил на него дорогущих наёмников! Видимо, недостаточно дорогущих, раз их порешал какой-то слабосилок! Они его недооценили!
От бессильной ярости Радислав до боли скрипнул зубами и пнул журнальный столик, тот рухнул на пол вместе с вазой и цветами. Следом не повезло роялю — Радислав обрушил на него стул, потом ещё раз. Начал колотить так бешено, что заныли руки, а в лицо отлетела пара клавиш. Они звякали, ломались. Молоточки били по струнам всё сильнее, а Радислав колотил и уродовал несчастный рояль.
Как бы ему хотелось, чтобы это были зубы Бринера.
Зубы этого белобрысого нищего ублюдка!
Радислав бы выбивал их, пока они не закончились, а потом проломил бы ему череп. Снёс бы его поганую голову! Растоптал бы его! До хруста костей! Сделал бы из него кровавое месиво!
Он отшвырнул стул в стену и выхватил два деревянных кинжала из ножен на поясе, а потом со всей дури воткнул их в раскуроченные клавиши. Зачарованное друидское дерево легко пронзило их, а Радислав уже представлял, что это не клавиши, а глаза Бринера. Вытаращенные от боли зенки этого урода…
— А-а-а-а-а-с-с-с-су-ч-ч-ч-чий ублю-у-у-у-удок! — рявкнул он, готовый завыть и не зная, на что ещё обрушить клокочущее в нём бешенство.
Его рвало изнутри.
Разрывало от того позора, что он сегодня пережил. Ему казалось, что вот-вот его вывернет наизнанку от унижения, которое ему нанёс Бринер. Этот ублюдок наступил ему на спину на глазах у всех! Наступил на спину! Он убил любимого голема Радислава! Клавдий не заслужил такой позорной смерти!
Шумно засопев, Радислав вдруг замер и вслушался в звуки из коридора.
Шаги.
Они приближались.
И эти шаги он бы узнал когда и где угодно. Размеренные, неторопливые и уверенные, но в то же время неотвратимые. Будто часовой механизм отсчитывает секунды до взрыва. Тук-тук-тук-тук. Ровно и мерно. Тук-тук-тук-тук. Фатально и опасно.
Так мог приближаться только его отец.
Через пару секунд в распахнутые двери гостиной вошёл отец. Высокий, худой и спокойный. На его пиджаке, как всегда, блестел значок статского советника, хотя ему давно прочили новый чин, и это был уже совсем другой уровень, но отец будто не торопился. Ему было удобно в кресле вице-губернатора: за спиной большого начальника делишки проворачивать безопаснее.
Под его тяжёлым взглядом Радислав притих, но бешенство никуда не делось.
Будь его воля, он бы и отца зашиб, потому что ненавидел его не меньше, чем Бринера. И было, за что. Именно отец решил, что семья Стрелецких должна жить в бывшем особняке Бринеров, будто подбирая за ними остатки былой славы. Это он заставил Радислава тут торчать! Это всё он! Этот спокойный, хитрый и хладнокровный упырь!
— Ты разочаровал меня, — произнёс отец ледяным тоном. — Не позорься ещё больше, чем ты уже опозорился.
Он даже не посмотрел на тот погром, который устроил его сын.
— Твоя репутация теперь пустой звук, в том числе, для меня, — продолжил отец. — Но не только для меня. Отец Ольги десять минут назад позвонил мне и отменил вашу свадьбу. Ты доволен, сын? Почему какой-то слабосилок за один миг лишил тебя всего? Зачем ты вообще ввязался в этот поединок, если не мог победить?
Радислав поджал губы.
Отец намеренно унижал его, он всегда так делал, с самого детства.
— Я мог его победить. Мог, — процедил он, сверля отца взглядом. — Но он применил какую-то новую силу. Он где-то тренируется, тайком. За ним надо проследить и выяснить, кто его тренирует…
— Его никто не тренирует, иначе я бы об этом знал, — перебил отец. — Найди себе другое оправдание.
— Это не оправдание!!! — вскипел Радислав. — Он что-то использовал! Какую-то уловку! Не зря же он потребовал поединка при свидетелях! Типа за свою сестру и долги! Он уже тогда что-то задумал! А я не мог отказать! Мы с друзьями стояли у Академии, и он…
— Ясно, — поморщился отец. — Что ж. Ты отправил к нему наёмников, и они не справились. Ты туп и нетерпелив, раз не предвидел такого. Разве ты позволишь Бринеру ещё раз наступить себе на спину? Он лишил тебя выгодной партии и уважения общества, а ты просто отправил к нему наёмников и взорвал его дом? Ты идиот?
Радислав ненавидел, когда отец так делал. Унижал его, науськивал, как пса, и ждал реакции. Это был его особый метод воспитания.
У Радислава даже башка заболела, готовая разломиться от напора гнева изнутри. Но он взял себя в руки и холодно произнес, копируя тон своего коварного отца:
— Я убью его, уничтожу, но сделаю это иначе. Дело чести. Этот урод должен сдохнуть так, чтобы на его могилу даже плюнуть побрезговали. Он меня подставил и разрушил мою жизнь.
— Тогда уничтожай аккуратно, — сощурился отец. — Я ещё раз позволю тебе разобраться самому со своим врагом, иначе ты никогда не научишься искусству войны. Запомни, сын: чтобы победить врага, не нужно на него нападать, нужно разрушить его планы. А в том, что у Бринера есть какие-то планы, раз он так нагло себя ведёт, нет никаких сомнений. Но если ты наделаешь шума и подведёшь меня, то Бринером я займусь сам, а ты так и останешься позором нашего рода. Тогда можешь забыть о моём покровительстве и моих деньгах. Всё достанется твоим братьям. Ты понял?
Радислав выдернул кинжалы из рояля, перевёл дыхание и зло ухмыльнулся отцу:
— Понял, папенька. Тебя сложно не понять.
Только когда я отошёл от места пожара на пару километров, то отпустил Эсфирь с рук.
Всё это время она молчала, крепко вцепившись в мои плечи. Ей было страшно, а я не знал, как её успокоить.
В прошлом у меня не было ни братьев, ни сестёр. Понятия кровного брата или сестры для сидархов вообще не существовало. В паре рождался только один ребенок, и это был не закон, а свойство таких магов.
Мужчина-сидарх мог заниматься сексом сколько угодно, но сделать он мог только одного ребенка за всю жизнь. Точно так же было и у женщин. Поэтому сидархи с родовой магией считались редкими магами, хоть и сильнейшими.
Мои отец и мать оба были сидархами, а значит, меня они заделали с большим магическим потенциалом. Хотя сейчас это было не так важно, потому что род Бринеров давно растерял мощь родовой магии и теперь развивал силу совсем других Путей.
— Алекс… — наконец заговорила Эсфирь, цепляясь за мою руку похолодевшими пальцами. — Алекс, что нам теперь делать? Куда мы пойдём?
Я оглянулся на затухающее зарево вдалеке.
— Как насчёт родственников?
— Ты с ума сошёл? — Эсфирь чуть не задохнулась от моих слов. — Есть родственники только с маминой стороны, и они нас ненавидят! Они и маму ненавидели из-за того, что она за папу замуж вышла! Будто ты не знаешь! И живут они в другом городе! Ну и кому мы нужны… такие?