– Я жил в странном мире… хотя, иногда мне казалось, что это был мой друг, глазами которого, я смотрел на ту жизнь. Там много людей было, и все мы сидели в каких-то серых мрачных темницах высеченных из застывшего камня, выстроенных до небес. Их было огромное множество, и убежать оттуда не представлялось возможным. Помню, все мы ждали чего-то, и я ждал, но был рабом и все рабами были. Я убегал иногда оттуда, убегал с цветущей весной, она благосклонна была, давала мне свободу, но возвращался вскоре, не найдя выхода. И вся моя жизнь была ужасна, я не понимал, как попал в те сплетения, словно кощунами выстроенные, без выхода и входа. Люди несчастны были, болели много все…хм…. Представляешь, Яр, абсолютно все и даже я! Мое тело разрывала боль грызучая, безжалостная. Она сжигала каждую клетку изнутри, особенно наслаждаясь с упоением моим безволием. Я не мог совладать с телом, не мог настроить, понять его. Мы утоляли жажду затхлым питьем, дурманили им разум, чтобы забыться. Мы ели пищу сплошь источающую смрад, давясь плотью мёртвых. Тот мир выстроил зверобойни для утоления голода нашего. Их было столько, сколь звезд мы нынче провожаем поутру. Мы пили кровь и давились внутренностями тлеющими, дышали гарью пожаров, поддерживающих ту жизнь. Но вот однажды я нашел выход, как ни странно боль помогла. Мне удалось вновь благодаря весне цветущей сбежать. Я помню, что был здесь, в этих горах, – махнул Зор рукой в сторону простиравшегося хребта, – открыв некую тайну, я умер в том мире, но одновременно я очнулся в нем вновь в момент смерти, без возможности уйти навсегда.
– Странный мир рисуешь, – усмехнулся Яр, поднялся, подошел к уже заготовленной охапке хвороста, достал из-за пазухи небольшой продолговатый камень, вытащил меч из ножен и четким движением, проведя камнем по лезвию, высек мощный всполох искр, тут же подхвативших пламя сухого трута. – И что же люди? Кто управлял ими, кто рабами сделал? Какую ношу тянули для хозяина своего?
– В том и суть, что никто нас не неволил, никто рабами не делал, сами и сделали, но как, не понимаю. Я в рабстве был добровольном, сам туда пришел, повесив ярмо. Пытался убежать, но возвращался каждый раз. Ложь ношей нашей была. С ней мы просыпались и с ней засыпали. Мы лгали друг другу и себе, и чем ярче был обман, тем крепче стягивались оковы, но к этому стремились. Яр, понимаешь?! Это было главной сутью того мира! Тот, кто старался быть честным – быстро погибал. – Зор придвинулся ближе к огню и взял протянутую Яром чашу с благоухающим напитком.
– Видать разум твой путать тебя начал. Не ходи сюда больше, ты убьешь ту чистоту, что есть в тебе по роду. Не бывать такому миру никогда, это невозможно! Мы уйдем скоро на ту сторону гряды. Сирхи зачастили, – матерый воин нахмурил брови и уставился в пламя огня, отражаемое в его глазах рыжими всполохами.
– Нет, Яр, не разум путает мысли мои, то мы с тобой были и все гарийцы, мы все были теми рабами и будем ими снова и снова, пока не сумеем выбраться из этой круговерти. Пробудившись, я понял это явно, как так же явен этот Ра, – кивнул в сторону уже взошедшего солнца Зор.
– Нет же, – рассмеялся Яр, – Такое даже сказители пришлые не придумают, ведь глупо. А сам рассуди, как в глупом мире жить, он погибнет тут же. Поэтому не тревожься мыслями пустыми, Зор. Не бывать такому миру никогда!
– Скажи, Яр, ты когда-то говорил, что отец мой в самый последний миг жизни своей улыбался, так ли это?
– Так, – коротко ответил Яр.
– Значит, мама за ним все-таки пришла… Хм… Я порой часто думаю, смог ли он подняться к ней или нет? Почему так произошло? Почему Гарийцы сумели сохранить в себе чистоту, а другие люди не смогли этого сделать и им приходится все долго вспоминать, мучительно дорого принося горькую плату за эти воспоминания? Где та развилка, на которой мы разошлись по разные стороны?
– Ты сложными вопросами задаешься, Зор, – ответил Яр, прикрыв глаза и глубоко вдохнув утренней прохлады.
– Они не сложны. Важно лишь понять – когда мы разошлись, и все встанет на свои места. Я обещаю тебе, Яр, что найду этот ответ, и может быть тогда, ты сможешь вернуться домой. Все люди смогут начать возвращаться! Все, кто ушел и даже отец мой. Сирхи вернутся. Все. Абсолютно все! – воодушевленно ответил Зор.
Яр недоверчиво усмехнулся, посмотрел по-отечески снисходительно на парня, – Знаешь, когда-то и я был таким, как ты. Верил, стремился, мечтал. Но потом мне пришлось убивать. – Яр осёкся, недовольно ещё что-то буркнул себе под нос, – Пойдём! – подхватился он вдруг со своего места, и подошел к противоположному обрыву, – Смотри! – махнул он в сторону далекой северной сопки со слегка оплывшими, но все еще четкими гранями, – Это древний путь из Яви в Правь, там и есть все ответы. Пращуры им пользовались когда-то. Таких дорог много по гряде, да и по земле всей. Никто сейчас не знает уж подробностей, да и без надобности. Нет сейчас той многомерности, которая была. По этим дорогам великие пращуры ступали сквозь время и пространство, они бы ответ наверняка указали.