Те события многолетней давности отложили сильный отпечаток в его душе, заставив задаться этим важным вопросом и пообещав самому себе, непременно на него ответить. Зор верил, что как только он найдет ответ, люди смогут вернуть себе ту искру чистоты, которую когда-то утратили, повесив на себя ярмо войны друг с другом и с собственным духом. Яр, за которого Зор переживал не меньше, тоже сможет сложить оружие, которым сильно тяготился.
Постепенно мысли уносились в далекое детство, когда была жива еще мама. Её нежный ласковый голос был запечатлен в памяти навсегда, согревая своими волшебными нотами в моменты непонимания и неприятия действительности. Он помнил каждое её прикосновение, тепло нежных рук, волшебный взгляд. Погружение в воспоминание было настолько ярким, что казалось, будто он снова там – на далеком холме, в чистом храме звезды, среди пышного разнотравья, где его нежно гладили по растрепанным волосам, шепотом напевая красивую песнь.
Голос становился чуть громче и еще чарующей. Волшебные, но уже незнакомые звуки разливались по сознанию, растворяясь и успокаивая. Зор не помнил этой мелодии, она была нова и не похожа на другие, что напевала мама, но также необычайно красива. В ней присутствовала некая своя особенность, отличавшая от всех остальных слышанных им ранее. Каждое новое прикосновение, придавало легкое ощущение полета.
Зор старался успокоить ум полностью, очистить от посторонних мыслей, только бы дольше оставаться в этих воспоминаниях. Он явно ощущал тёплое дыхание и, даже как ему показалось, уловил легкий свежий аромат весенних горных первоцветов.
Все эти ощущения были настолько реальны, что казалось, всё происходило наяву. Красивая мелодия вдруг кончилась, и Зор услышал легкий смешок. Он открыл глаза.
Мощный толчок сердца, еще один. Дыхание перехватило, что не получалось вдохнуть. Сердце хаотично заходилось в каком-то безумном ритме впервые в жизни. Зор ошарашено смотрел перед собой, замерев с полуоткрытым ртом. Напротив сидела девушка, примерно того же возраста, что и он, может чуть моложе. Она ещё раз провела ладонью по его волосам, пристально глядя в глаза. На ее губах играла лёгкая улыбка. Зор по-прежнему не мог пошевелиться и выдавить из себя хоть слово. Тело оцепенело, жилы застыли на грани максимального напряжения. Он не понимал, что сейчас происходило, кто она такая и откуда взялась. Белокурые пышные волосы, огромные голубые глаза, отражавшие в себе блеск сапфира, завораживали и топили сознание в своей бездне, что появилось даже легкое, но приятное головокружение.
Незнакомка убрала руку, склонила голову чуть набок, и пряди её волос покоившиеся на плече, рассыпались пышным водопадом.
Зор никогда в жизни еще не чувствовал себя таким растерянным. Он смотрел в ее глаза, не в силах отвести взгляд, поймав себя на мысли, что и не хочет этого делать.
– Я Зоран, сын Амура и Дарьяны из земли гарийской, – наконец выдавил он из себя дрожащими губами. – Прости, что нарушил покой твоего чертога!
Девушка ничего не ответила, лишь чуть ярче улыбнулась, продолжая пристально смотреть в его глаза.
Зор так же не отрывал взгляда, он не мог этого сделать. Ему казалось, как только он отведет взгляд в сторону, то предаст ее – её намерения и желания. Он ощущал необычайную чистоту энергии, океаном разливавшуюся по разуму, бескрайним пространством заполнявшую эти волшебные глаза.
– Тарайя, – вдруг произнесла незнакомка тихим мягким голосом.
Сердце Зора тут же среагировало беспорядочным боем в груди. Волнение было запредельным. Сознание откликалось совершенно неожиданно на каждое её действие, жесты, голос.
– Тарайя, – повторил Зор.
– Тара, дочь Дивьи и Перинея с земли Урая, – внесла она ясность.
– Не знал об этих землях. Это за Красным Солнцем и за Даканом?
Тарайя засмеялась, отрицательно махнув головой, жестом указала в сумеречный свод пещеры. Зор поднял голову. В отверстии свода мелькали тусклые звезды. Он и не заметил, как наступила ночь, но в каменном чертоге по-прежнему было светло. Сапфировые столпы вместе с покоившимся на них шаром, излучали голубоватый мягкий свет, а все пространство между ними было заполнено белым туманом, добавляя яркости, и все вместе это создавало приятный полумрак.