— Ну что, я готова, пойдем. — проворковала девушка и, схватив гостя за руку, поспешила к выходу из квартиры. Когда массивные входные двери захлопнулись за молодыми людьми. Наталья Сергеевна подошла к мужу и нежно обняла его.
— Игорь, милый, ну что с тобой? — ласково спросила она. — Ты что, разве не рад?
— Рад, не рад, а нас кто-нибудь спросил? — холодно и зло отозвался он. — Она еще ребенок, какая свадьба, сама подумай, — взорвался мужчина. — Ты думаешь, у него будут деньги, чтобы содержать семью? Не смеши меня, он наверняка и сам себя прокормить не В состоянии.
— Послушай, ты помнишь, когда Оля лежала в больнице. — также нежно и ласково произнесла женщина, внимательно дослушав мужчину, — мы тогда с тобой отдыхали на юге. — напомнила она. — Так вот, это мы с тобой потом, узнав, что дочь болеет, прервав отпуск, приехали пораньше. А лечащий врач, с которым я общалась, подробно рассказала, как много всего сделал Максим для Оли до нашего появления, — аргументированно отстаивала она будущего зятя. И потом, ты помнишь, как дороги были лекарственные препараты для лечения нашей дочери, так вот, только благодаря привезенным Максимом лекарствам наша дочь осталась жива. Так что, милый, ты вовсе не прав. — укорительно добавила Наталья Сергеевна. Отец терпеливо выслушал мнение жены до конца и, не проронив ни слова, ретировался в спальню, забрав с собой решение. А в это время, окрыленные успехом, влюбленные уже выскочили из подъезда и направились к автобусной остановке.
Глава 10
Александр опоздал на восемь минут. Толян уже стоял у ворот своего дома, не спеша затягиваясь сигаретой с фильтром. Горбун не мог устоять, чтобы не попросить сигаретку. Сигареты с фильтром для него давно стали непомерной роскошью, да к тому же ядреная «Прима» уже изрядно поднадоела. Рыжеволосый карлик мелочиться не стал, подарив целую пачку корешу. Анатолий прекрасно знал, как много значат для Александра подобные жесты доброй воли. Подельник трепетно, топкими и длинными, как у пианиста, пальцами вынул одну сигарету и закурил. Коробку же он нежно опустил в широкий карман серого плаща, думая, как бы не смять мягкую бумажную упаковку.
— Ну что, ты готов? — с нотками иронии в прокуренном голосе поинтересовался душегуб. Человек с горбом одобрительно мотнул головой, даже не догадываясь об истинных целях предстоящего грабежа. «Но для дела необходимо еще одно», — подумал карлик. Рука с рыжими густыми волосами по устоявшемуся негласному обряду полезла внутрь куртки, где во внутреннем кармане нащупала холодное острие молотка. С этим достаточно неказистым предметом он старался никогда не расставаться. Даже ложась спать, палач клал свое карающее оружие рядом, ведь оно придавало ему внутреннюю силу и уверенность. Он знал, что ничто и никто в этом жалком и подлом мире не сможет противостоять ему. «Трепещите, маленькие и гнусные людишки», — про себя подумал он, тщательно туша носком кроссовок сигарету. Приятели молча, каждый думая о своем, побрели по улицам «Болота», которые освещались светом, падавшим из окон деревянных домов. Анатолий размышлял, что сегодня можно было бы разжиться, пристроившись к одинокому прохожему, но желательно найти одинокую телку, идущую без сопровождения, ведь он пообещал хлеба и зрелищ напарнику. Немного поразмыслив и здраво рассудив о всевозможных «рыбных местах», где можно «поживиться», низкорослый главарь склонился к одному, более вероятному выбору — набережная. Он прекрасно был осведомлен, что вечером на безлюдной набережной Ижевского пруда всегда можно повстречать одиноко прогуливающуюся девушку или влюбленную парочку. Автобус, покачиваясь на поворотах, довез бандитов до центра города. Центр Ижевска был густо напичкан двух и трехэтажными домами, построенными в начале девятнадцатого века из красного кирпича, который к настоящему времени приобрел бурый окрас. На многочисленных остановках, сосредоточенных в центре города, толпились горожане: отсюда можно было добраться до любой части Удмуртской столицы. Подъезжающий общественный транспорт брался на абордаж, как во времена доблестных смельчаков и кровожадных пиратов, но вместо золота и доблести приобреталось заветное свободное местечко в переполненном салоне. Озвучивалось это городское человеческое сумасшествие гудением машин, визгом тормозов, бесчисленным рокотом разговаривающих людей, и все это ярко освещалось витринами огромного количества магазинов, расположенных на первых этажах зданий. «Муравейник, один большой муравейник», — недружелюбно думал палач, спускаясь с автобусной ступеньки, когда их автобус остановился у собора Александра Невского. Во времена советской власти собор, как и множество других храмов на необъятной территории СССР, перепрофилировали. Собор на многие годы превратился в единственный детский кинотеатр Удмуртской АССР с многозначительным названием «Колосс». И лишь спустя десятилетия, когда российский триколор с орлом вернулся обратно на законное место, собор восстановили в усладу верующим. Анатолий ненавидел центр города с его ярко размалеванным пафосом прекрасной жизни. С разных сторон на него смотрели огромные рекламные плакаты, настойчиво призывающие приобрести новую машину, квартиру или хотя бы что-то из видеотехники. На него, редко располагающего даже деньгами на сигареты с фильтром, это все производило тягостное впечатление о порочном земном неравноправии и несправедливом неравенстве. Кто и за что заставил его прозябать жизнь на задворках мира, где остальные могут так вальяжно пользоваться благами тысячелетнего развития человечества. Эти размышления огромным мощным прессом давили на него, превращая в ничтожного и ненужного никому таракана. «Скорей, скорей отсюда, — ускоряя шаг, подгонял он себя. — Туда, где темнота, где власть, где безграничная власть над зарвавшимися людишками!» — кричала тщедушная, подлая душонка. Сгорбленный, как согнутый длинный гвоздь, подельник без лишних слов послушно двигался вслед за главарем.