Выбрать главу

— Я простолюдин и сирота, ваше сиятельство. Родителей не знавал никогда, вырос в приюте на третьем кольце. Еще я неплохо умею готовить и убивать, на этом все мои навыки и заканчиваются, — усмехнулся я, делая вид, что задумался, между делом напяливая на себя какую-то попавшуюся под руку рубашку, в то время как Рита уже стояла в дверном проёме на кухню.

— Мы знаем, кто ты, Захар, — успокоила меня Алина. — Не переживай. И как убивать можешь, тоже видели. Да и ты я думаю, знаешь, кто мы, — деловито заключила Трубецкая, улыбнувшись одними уголками губ, обводя глазами поочередно всех гостей. И как ты понимаешь, прибыли мы сюда не просто так. Но об этом лучше тебе объяснит мой дедушка. Деда?

— А прежде чем мы начнем, — вдруг прокашлялся ехидно Потёмкин, опередив другого старика. — Девочка, можешь нести чай. Бояться нас не стоит, мы ведь не кусаемся.

— Д-да, простите… — повинилась в очередной раз Рита, ставя поднос на стеклянный столик. — Ч-чай совсем простой… не такой… как у вас. Надеюсь… вы не обидитесь…

— Вполне-вполне, премного обязан, — улыбнулся хозяйке задорно советник, пригубив из кружки, на что девушка вновь учтиво поклонилась.

Я же успел ей ободрительно подмигнуть и, бросив на меня изумленный, но лучащийся довольством взгляд, та скрылась тотчас на кухне, откуда уже доносился радостный голосок Лизы. Малышка уже умудрилась, скорее всего, включить какую-то трансляцию.

— В таком случае, не буду ходить вокруг да около, Захар, — хлопнув в ладони, воскликнул Трубецкой. — Скажу честно. То, что ты показал на аренарии, изрядно меня удивило…

— И меня тоже! — поддакнул тотчас светлый князь, как можно противнее отхлебывая из кружки чая, но Трубецкого сложно было вывести из себя такой провокацией.

— Не побоюсь такого предположения, но, на мой взгляд, ты сейчас один из самых талантливых старших витязей в империи. Да и чего греха таить, думаю, даже некоторые дворяне тебе не ровня…

— И я так думаю! — не остался в долгу советник, в очередной раз, громко отхлёбывая чай.

Надо же, весьма откровенно, но это я прекрасно понимал и без их слов. Тоже мне удивили. Только не тяните кота за аппендицит, чего вам нужно-то? Хотя, догадываюсь уже и сам. Всё-таки оценили мои силы эти стариканы здраво. Мне даже льстит такое внимание. Теперь начинаю догадываться, о чем балаболил Решетников в своём послании.

— И теперь мы плавно подходим к тому ради чего мы сюда и прибыли, — вновь заговорил Трубецкой. — Ты талантливый парень, Лазарев, и при должном обучении и получении знаний ты станешь могущественным воителем. Минимум младшим семижилом. Так вот…

— Я предлагаю тебе присоединиться к нашему роду на правах вассала, Захарушка, — опередил светлый князь своего оппонента с широкой улыбкой, словно наступил противнику на ногу.

— Потёмкин, ты доиграешься со своими шуточками! — рявкнул раздраженно Михаил, и от того разом дыхнуло потоками магической силы. Но сдержавшись, тот обернулся опять ко мне. — И я делаю тебе аналогичное предложение, Лазарев. Что ответишь?

И четыре пары любопытных глаз почти мгновенно воззрились на мою скромную реанорскую персону.

Как любит говорить Лёня: «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал».

Понятия не имею, кто такой фраер и что значит эта присказка, но звучит интересно. Заманчивое предложение, очень заманчивое. Да и принять предложение одного, будет значит обидеть другого. Сильно это их, возможно, не покоробит, но мой ответ они запомнят. Да и их планы на меня идут вразрез с моими. А ещё мне предстоит разговор с Тулаевым, но думаю, он мне поможет. Особенно когда узнает, что ко мне приходили главы боярских родов.

Трепещи Ракуима! Надо бы удивиться хоть для приличия, что я сразу и сделал.

Ошеломленно выпучил глаза. Размером они сейчас было примерно с луну на звездном небе.

— Ваша светлость, ваше сиятельство, — после недолгих раздумий и подбирая каждое слово начал я, не забыв поклониться обоим князьям, — я сейчас в глубоком шоке и изумлении, но уже знаю, что буду делать дальше и сейчас вынужден… — пришлось сделать театральную паузу. — Отказаться от вашего великодушного предложения. Прошу простить, меня за дерзость, — покаялся наигранно я.