— Всё в порядке, сударь, — мило улыбнулся она. — Евсеева Маргарита, регацца Зеантара. Взаимно рада. Не стоит просить прощения.
— Ре… гацца? — запнувшись, переспросил Слава, приподняв от удивления глаза ошеломлённый таким откровением.
— Ага, регацца, — с всё той же милой улыбкой кивнула она, ручками касаясь моего локтя.
Трепещите все мертвецы Ракуимы! Резковато, но правдиво. Умница, Рита! Ты уже начала учиться. Я в тебе не ошибся.
Регаццы — это каста людей на Земле, которые связаны узами «Катаклизма», и где одна из сторон преобладает над другой. Идеальные поверенные и доверенные лица, которые почти не предают. И вот в чем вся суть, под угрозами или насильственным характером регаццой стать невозможно, лишь добровольно и от всего сердца, ведь тот самый хвалённый «Катаклизм» или якобы магия, скажем так, не «заверит» сделку между двумя душами, если она не идёт от сердца.
Сколько всего разного можно найти в паутине, до сих пор удивляюсь.
Представившись подобным образом Рита, как понимаю, на всякий случай сразу отсекла все будущие поползновения в свою сторону от любых желающих.
Поэтому я и говорю, что резковато. Слава, вроде бы ничего подобного не помышлял, да и весь в отца пошел, но, по-видимому, девушка решила перестраховаться. Что ж, она молодец, хвалю. И держится весьма достойно, я не ошибся в ней.
— Прошу простить меня, сударыня, я не часто в своей жизни видел регацц, к тому же таких… красивых. Поверьте на слово, никаких худых мыслей у меня в голове не было. А где ваша… кхм… печать? — с лёгким смущением осведомился он.
— Здесь, — честно призналась девушка, пальцем указав себе на ключицу, где платье перекрывало часть обзора, и было заметно лишь край небольшой метки, а уж в сумерках его вообще невозможно было разглядеть.
Любопытность Славы могла затянуться еще надолго, но как нельзя вовремя подоспел и сам хозяин дома.
— Вячеслав, Зеантар, вы так и будете мокнуть под дождем? — рявкнул весело Устинов и рядом как по волшебству оказался вездесущий лысый лис Борислав. — Егор, гони их всех под крышу! Живо!
— Быстрее тогда в дом, друзья, иначе батя меня прибьёт, — спохватился быстро Слава со слабой улыбкой.
Как бы то ни было, но внутри дом оказался также уютен, как и снаружи, а вот охраны я и вовсе не заметил. Но смог услышать. Всего пятерых. С улицы со стороны окон первого этажа.
— Вот чего не ожидал, того не ожидал. Рад вас приветствовать, юная сударыня, — со смехом признался Устинов, разглядывая с ног до головы Риту. — А хороша… Молодец, Зеантар, хвалю. Память потерял, а как ухаживать за дамами помнит. Кого-то ждёт неприятный сюрприз.
— Ничего, дорогой, ей это пойдет на пользу, сама виновата, теперь побегает… — негромко изрекла одна из стоящих рядом женщин возле Георгия, тепло мне улыбнувшись.
— Моя спутница Маргарита, — представил я смутившуюся девушку.
— Она регацца, бать, — шепнул тихо Слава отцу на ухо, и от легкого удивления тот приподнял бровь, как и многие другие.
— Даже так? Ты действительно, молодец, парень, везучий… — расхохотался вновь глава клана.
Из всех присутствующих только Борислав на мгновение нахмурился, но почти сразу лицо здоровяка расслабилось, и тот понятливо улыбнулся.
Не удивлюсь, если этот хитрый лис о чём-то уже догадался. Несложно связать спасённую девочку и её мать.
Кстати, надо будет узнать у него, что случилось с теми сиротами. Не зря ведь я кишки надрывал ради их спасения. На них в будущем у меня тоже имеются кое-какие планы.
— Тогда позволь представить тебе моих жен и хозяек этого дома. Зоя и Нина, — Устинов указал рукой на двух молодых женщин. На вид им было лет тридцать-тридцать пять. Одеты они были в черные вечерние платья.
Только сдается мне, что лучше мне не спрашивать их истинный возраст.
А далее в гостиной продолжились самые разнообразные расшаркивания и распитие лёгких спиртных напитков. От тесного знакомства и до обычных бесед. Женщины, за исключением отсутствующей язвы, неведомым образом неподалёку сколотили свою девичью компанию отдельно от мужчин, и по слабым смешкам, похоже, им было что обсудить. Ведь если судить по довольной улыбке Риты, та выглядела вполне счастливой. Ту лёгкую оторопь, которая проглядывалась на лице вначале, как рукой сняло.