‒ Он… силен. Очень… силен… ‒ невнятно забормотала та себе под нос. ‒ Х-хорош собой. Честный. Всегда… всегда держит своё слово. Он помог моему племени. Я его не предам, как и все альвы в том числе. Но периодически… периодически он бывает жутко страшным и нечеловечески жестоким. В общем, если честно… я его боюсь. Правда, не всегда. Лишь порой.
‒ Тоже мне удивила! ‒ рассмеялась удовлетворенно Хельга, ладонью прикрывая губы. ‒ Но описала ты его достаточно мягко, скажем так.
‒ Эту твою боязнь разделяет пол империи, если не больше, ‒ поддержала подругу Прасковья, махнув лениво рукой. ‒ Специфический авторитет Захара к подобному располагает.
‒ Что ж, в таком случае, ‒ вновь заговорила Виктория, резко выныривая из своих мыслей, тщательно разглядывая альву. ‒ Я считаю, что этого будет достаточно. Так что лично я… не против.
‒ Как и я, ‒ весело подмигнула Куня.
‒ Я — регацца, ‒ с робкой улыбкой отчиталась Рита. ‒ Не могу решать за господина.
‒ А я ему вообще не жена, а начальник службы безопасности и… совсем немного грею ему постель… ‒ чуть смутившись выдала Хельга.
Закончив говорить, все в один единый миг обратили свой взгляд на ту самую, у кого в тайне от самого князя Лазарева, оказалось самое весомое слово в коллективе. Вот только взгляд у любопытных девушек быстро померк. Потому как Алина Лазарева стремительно бледнела прямо на глазах, а секунду спустя попытавшись подняться на ноги, она слегка начала дрожать всем телом.
‒ Д-девочки… я… я не против Лиры, ‒ болезненно прошептала княгиня, резко ухватившись за рот и живот. ‒ Но… но сейчас не могу нормально мыслить… кажется мне плохо… что-то не так…
И собрав всю волю в кулак девушка на всей скорости умчалась уборную, за ней как по волшебству стремглав отправилась единственная присутствующая целительница, а следом, страшно переполошившись, рванули и все остальные.
Российская Империя.
Воздушное пространство над Казанью.
Раннее утро…
Как бы мне ни хотелось вернуться домой как можно быстрее, но начало перелёта затянулось. Поэтому тёплой постели мне уже было сегодня не видать, и располагаться пришлось прямо в самолёте.
Однако, в моей реанорской жизни всегда возникали дерьмовые минуты, которые невозможно предугадать, как бы ты к ним не готовился, а уж успеть в такие моменты вмешаться самому и того сложнее.
Увы, но так вышло и в этот проклятый раз.
Из полудрёмы сна меня вывела лёгкая вибрация телефона, а стоило приложить его к уху, как тело самопроизвольно приняло сидячее положение, весь сон как рукой сняло, а внутри всё резко перевернулось, потому как из трубки раздался до невозможности усталый и осипший голос Кострова.
‒ Шеф, на корпус напали. Прости, но мы облажались… Ванесса и Вадим, они… ‒ еле слышно выдавил из себя парень. ‒ Есть погибшие, в общем. Прилетай скорее…
Глава 4. Горечь, суть Жнеца и война "по закону"...
Сучья кровь!..
‒ Лёня, подробности! ‒ прорычал я в трубку, вскакивая резко на ноги. ‒ Подробности, кухаркин ты сын!
Вот только вместо ответа из телефона раздались быстрые гудки.
Ну, сукины дети! Не приведи Бездна, кто-то умер из важных мне людей! Не приведи Бездна, это будут те, о ком я сейчас думаю. И не приведи Бездна, они решили именно так начать войну родов! Тогда клянусь великой матерью и всем, что у меня есть, вырежу под корень никчемную падаль и залью их дрянной кровью все закоулки тамошних владений!
‒ Захар Александрович, ‒ раздался за спиной заметно напряженный голос Решетникова. ‒ Мне доложили, что…
‒ Знаю! На мой корпус напали, ‒ отчеканил холодно я, перебивая жандарма.
‒ Напали не только на ваш корпус, ‒ сухо декларировал капитан третьего отдела. ‒ Зафиксировано также нападение на квартал альвов и была совершенна попытка убийства главы клана Гамбит и главы рода Тулаевых. Думаю, вам знакомы эти люди. Но предупреждаю сразу, что нет никаких подробностей. Живы они или нет я тоже пока не знаю.
Вот значит как? Чудесно, просто чудесно. Сделать всё настолько грубо. У кого-то просто железобетонные яйца. Да будет так! Вы все в конец доигрались… Потёмкин что-то говорил про закон? Будет им по закону! Еще как будет!
‒ Разворачивайте самолет. Маршрут на Царицын, ‒ скомандовал спокойно я, медленно присаживаясь на своё место и глядя в иллюминатор, между делом набрасывая на физиономию маску полнейшего отчуждения и равнодушия. ‒ Думаю, его императорское величество сейчас спит и не будет принимать мой отчет в столь ранее время.