А затем резко развернувшись и сделав шаг по направлению к эпицентру квинтэссенции силы, высокий силуэт женщины полностью истаял в черно-сиреневом бурлящем тумане.
‒ Не разочаруй свою мать, Хааона… ‒ затихающим тоном провозгласила странница напоследок и секунду спустя присутствие могущественной сущности напрочь исчезло.
Смежная стигма Романовых.
Дикие земли.
Две недели спустя…
Время уходило как песок сквозь пальцы, но каких-либо серьезных движений не было заметно. От слова совсем. Правда, вынужден был признать, что после так называемой беседы по душам с Ростиславом всё кардинально переменилось. И дело состояло отнюдь не в извечных вопросах цесаревича о моей прошлой жизни. Вовсе нет. Перемены были во мне. Многодневные тревоги после произошедшего стали медленно отпускать реанорское естество. И это оказалось странным и необъясним чувством. Подобного я не испытывал давно. Очень давно.
К тому же теперь отчеты от хунхузов поступали в срок почти каждый день. Вот только Хааона и Маннех безвылазно находились в главном форпосте Ин-Дар и практически не отсвечивали. Поэтому лишь одна Бездна ведает, что задумали эти кухаркины дети, но зная искусность той змеевидной паскуды в силе пространства удара ждать приходилось из самых неожиданных мест, а радиус моего эфирного поля сейчас ограничен.
Наряду с этими вестями приходили донесения и с внешней стороны. В Царицыне дела шли своим чередом, а вот в столице стали происходить необъяснимые телодвижения. И закручивались они весьма стремительными темпами.
По докладам агентов Русланы, что остались в Москве, какие-то британские отщепенцы и якобы сраные шпионы начали затевать мутные трепыхания вокруг моего рода и лично моей персоны. Само собой, без объяснения каких-либо причин. Весьма нагло и некрасиво замечу. Те уже на протяжении целой декады постоянно что-то вынюхивали и выискивали вокруг моих жен. Но и это оказалось не всё. В скором времени из Британской империи в Российскую начали пребывать различные политические делегации с огромным ворохом претензий непосредственно к Романовым и к их верному слуге. То есть ко мне. Причем роптали те на кровожадность изгоев правящей династии и на еще миллиард причин и фактов, а также сыпали градом доказательств по поводу моей причастности к уничтожению форпоста. Причем в очередной раз без каких-либо весомых фактов.
В принципе, как любят говорить люди: «Собака лает ‒ караван идёт». В данном случае всё происходило именно в таком ключе и ответы были аналогичными. К тому же законы изгоев ‒ это законы изгоев. Там и битвы столпов случаются гораздо чаще, чем где-либо. Само собой, ни Владимир, ни Эдгар не участвовали в пересудах нижестоящих ведомств, но так или иначе по своему личному опыту могу сказать, что всё это было только началом. Кто посеет ветер, в скором времени пожнёт бурю.
От всех вялотекущих размышлений меня внезапно отвлёк предсмертный визг сразу нескольких кочевников. Пока сам я пребывал, что называется в генеральских раздумьях отряд под моим командованием денно и нощно на протяжении пары часов отбивался от наплыва тварей, которых в последнее время стало являться в избытке.
Волны не были слишком опасными, а сам лично я вмешивался лишь тогда, когда на подступах к нашим рубежам пребывало какое-нибудь более-менее могущественное порождение Катаклизма. На примере ревенантов или же древних личей.
Сражение с ордой чудовищ входило в свой заключительный, а точнее добивающий этап, Герман, Лёня и Романов занимались тем, что прерывали трепыхания смертельно раненых монстров.
Однако, как и всегда у судьбы на сегодняшний день были свои планы. И не сказать, что они оказались приятными.
‒ Господин, у нас проблема, ‒ раздался за спиной заметно встревоженный голос Ветроградовой, которая своим появлением на поле боя привлекла внимание всех присутствующих, причем в руках та крепко удерживала артефакт для поддержания связи. ‒ Из форпоста доложили, что на одну из шахт, что располагалась на окраине кто-то напал, но подробностей не сообщили.
Надо же. Как забавно…
Правда, доклад Ветроградовой совпал с еще одним неприятным инцидентом. В тот самый миг как целительница закончила говорить, самым странным образом стал вести себя Романов. Цесаревич резко задёргался и начал что-то неистово искать во внутреннем кармане, а стоило тому отыскать искомое, как тот резко побледнел и на всех парах устремился в мою сторону. Причем еще немного и я бы оказался впечатан в одну из близлежащих скал.