С каждым словом хранительницы Мерраввина её мощь возрастала и с каждой секундой, каждым вдохом сила становилась подавляющей, а концу её речи весь храм погряз в тенях и тьме странницы.
— Но ты, Фараф… — ледяным тоном отчеканила Аллейда, глядя ему в глаза, а её тени густым потоком сформировались вокруг мужчины. — Ты поплатишься за всё, что сделал со мной… В одном реанорец был всегда прав. Ты кусок астрального и омерзительного дерьма! Я очень долго терпела твоё издевательство и насилие, но теперь знай одно! Я не постельная утеха и никогда ею не была!
— У ЖАЛКОЙ ПОТАСКУХИ И ПРЕДАТЕЛЬНИЦЫ НЕТ ПРАВА…
Однако договорить странник не успел, а вся его сияющая и светоносная аура оказалась напрочь разрушена подавляющей силой тьмы и тот полностью оказался во власти теней.
— ТОЛЬКО ПОСМЕЙ И Я…
— Посмею, — расслабленно шепнула Аллейда, в последний раз глядя в столь ненавистные глаза. — Теперь посмею…
Рёв второго по силе хранителя Мерраввина тотчас умолк и преобразился в болезненный крик, потому как на глазах у всех присутствующих сотни изголодавшихся по астральной силе теней стали рвать его призрачный силуэт на куски и мгновенно поглощать.
— Так вот каков путь ты избрала, — обреченно проговорила Хаарса, когда мужские вопли, наконец-то, прекратились, а затем, ухватившись за подлокотник трона, она обессилено осела обратно и безнадёжно усмехнулась, невольно взглянув на Бездну. — Что ж, ты выиграла, Бээаллинарэ, поздравляю. У тебя имелся могущественнейший смертный воитель, а теперь имеется могущественнейшая астральная сущность…
— Боюсь, что нет. Победителей здесь нет, — мягко прошептала покровительница расы реанон. — Будь это так, меня бы тут не было. Я проиграла, подобно всем прочим. Однако, как сказал бы мой Жнец… За всё в этой жизни необходимо платить, — а затем в последний раз посмотрев в глаза страннице, та неторопливо развернулась и неспешно зашагала обратно, начиная медленно исчезать во тьме. — За всё…
В это же время в храме вдруг раздался тихий голос Аллейды, а её бесконечные тени бесшумно оплели всё эфемерное тело Хаарсы:
— Теперь в Мерраввине будет только одна хранительница. Прощай, сестра…
***
Смерть? Кровь? Крики погибающих разумных? Поле боя? Однако, нет… По существу, я скверный разумный и должен был заплатить за свои грехи и ожидал услышать или увидеть многое из этого после гибели в своё наказание лишь стоило мне разлепить глаза, но ничего подобного в данный момент не существовало. Совсем. Была только тьма. А в душе кроме устрашающего спокойствия и умиротворения, больше ничего. Хотя может ли умерший испытывать что-то похожее или же нечто отдалённое? Кто знает…
Так я и стоял в кромешном мраке оглядываясь по сторонам, словно находился на перепутье двух путей. Правда, честно сказать, я так и не понял сколько всё это длилось, потому как видел лишь две дороги. Уже заранее протоптанную, которая вела прямо и никуда не сворачивала. А слева от неё была извилистая абсолютно замшелая, будто бы поросшая сорняком, зарослями и многовековым мхом. Первая оказалась обыденна и необычайно проста. Понятия не имею почему, но я прекрасно знал, куда она ведет. Ведь к ней рано или поздно приходят все разумные. Правая дорога вела к смерти. А вот левая… левая являлась иной. Она казалась мне смутно знакомой и далёкой, но на каком-то душевном основании складывалось впечатление, что я самолично и по какой-то причине, либо же по собственным мотивам отказался от неё. Давным-давно…
Так бы я и стоял до скончания всех времен, если бы меня не окликнул голос. Голос, который я слышал лишь в прошлом. Невероятно тёплый и заботливый. Голос, который заставляет обернуться любого живого. Этот тембр, тон и его нежное звучание. Однако он тотчас затих и оборачиваться я не желал, ведь складывалось впечатление, что он мне всего-навсего мерещиться.