- Корми, корми на свою голову! - поморщился Пониманский, - отблагодарит точно так же, как мне. Уж кто-кто, а я его, как родного брата, из всех бед выручал.
- Браток нашелся - с ненавистью выкрикнул Тетеря. - Свою ты шкуру спасал!
У Пониманского готова была сорваться новая брань, но он заметил энергичные знаки, которые подавал Хрыч за спиной Тетери, и сдержался. Демонстративно отвернувшись от Тетери, сказал:
- Игнат Онуфриевич, мне пора ...
- Сейчас. - И Хрыч вышел в другую комнату.
Не обращая внимания на Тетерю, будто его и не было здесь, Пониманский, покачиваясь с носков на каблуки, насвистывал сквозь зубы веселую мелодию.
Взрыв гнева обессилил Тетерю. Низко склонив голову, он прерывисто дышал.
Вернулся Хрыч и протянул Пониманскому пакет.
- На. Копейка в копейку тысяча пятьсот ... Все же поторгуйся, может, сотню и вырвешь.
- Ты, Игнат, не обижайся, но деньги счет любят.
- Проверяй, если охота.
Пониманский вынул деньги из конверта, разложил на столе по купюрам и с ловкостью настоящего кассира, быстро их перечислил.
- Что-то итог не совпадает, - поморщился он.
- Не знаю, ровно полторы положил.
- Не хватает двадцати четырех рублей.
- Не может быть, считай еще раз.
- На, проверь сам. - Пониманский небрежно отодвинул деньги, и они веером рассыпались по столу.
Неожиданно вскочил Тетеря, сгреб деньги вместе и начал лихорадочно запихивать их в кармане. Хрыч и Пониманский были настолько поражены, что слова не могли сказать. Первым опомнился Хрыч.
- Ты что, Петр?! Ну, выкладывай деньги!
- И не подумаю! Свое взял! То, что вы должны мне!
- Ты виноват? - голос Хрыч задрожал от ярости. - Но при чем здесь я? Причем?! Виноваты - требуй.
- Сам теперь с них требуй! Я свое получил и знать ничего не знаю. Возьми с него, - мотнул Тетеря головой в Пониманского, - с Макогона, с Бабченко ...
- Брось дурака валять! - прервал Хрыч. - По-хорошему говорю: и не выводи меня из терпения. Я молчу, молчу, но ...
- Что «но»? Угрожаешь? Все вы у меня вот где сидите. - Тетеря красноречиво сжал растопыренные пальцы в кулак, - наплевал я на всех вас! - и, сорвавшись со стула, бросился к двери.
Дрожа от гнева, Хрыч рванулся за Тетерей, но наскочил на стул, споткнулся и упал.
- Миша, держи его! Держи! - взревел он.
Пониманский схватил Тетерю сзади за шею и заорал от боли - Тетеря изловчился и впился зубами в руку. Подоспел Хрыч и с размаху ударил Тетерю кулаком в переносицу. Тот, как подрезанный, повалился на пол, его белый пиджак побурел от крови. С неистовой яростью Хрыч набросился на Тетерю, топтал сапогами ....
- Прекрати, Игнат! Хватит! - пытался остановить его Пониманский
- Отстань! - бесился Хрыч. - Убью!
ЧЕРНУШКИН ВХОДИТ В ДОВЕРИЕ.
Попрощавшись с Витей, Чернушкин поспешил домой и, достав свой лучший костюм, долго чистил его. Затем тщательно выгладил штаны, рубашку. Приведя порядок, он зашел к соседям посмотреть на себя в трюмо и остался доволен.
«Вид соответствующий, вот только зарос немного, - потрогал он затылок, - заскочу к Вернасовичу. Сразу двух зайцев убью: подстрижусь и узнаю, получил ли он обещанное».
- Чем могу служить? - с профессиональной улыбкой встретил его Вернасович.
Чернушкину сразу бросилось в глаза, что мастер чем-то смущен, но он сделал вид, что ничего не заметил.
- Немножко подровняйте виски и затылок.
Орудуя ножницами, Вернасович осторожно спросил:
- Простите за нескромный вопрос, ведь вы друзья с Пониманским ... У него есть знакомые ... работники прокуратуры?
Чернушкин насторожился.
- Кажется, есть, - уклончиво ответил он, - а впрочем, уверять не могу.
Начальник гестапо обергруппенфюрер барон фон Веттер, агентом которого был в войну он, Чернушкин, не раз подчеркивал: «Как бы вам, Черемошкин, неповадно было что-то выведать у человека, преодолейте свое желание, это будьте назойливым, терпеливо ждите, сделайте вид, что это вас абсолютно не интересует, и он вам сама обо всем расскажет ».
Тщательно нажимая на грушу пульверизатора, Вернасович действительно не выдержал.
- Вы случайно не знаете Петра Борисовича? Он где работает? В прокуратуре?
Чернушкин облегченно рассмеялся.
- Нашел прокурора! Он неграмотный, никогда книги в руки не брал.
- Он мне сказал ...
- сказал, а ты и уши развесил. И его туда на пушечный выстрел не подпустят. Сказать что угодно может ... Разве мне трудно назвать себя, гм ... начальником милиции? Язык без костей.
С одной стороны ответ Чернушкина успокоила Вернасовича: нечего дрожать за свою шкуру и доллар. Но в то же время, было очень обидно, что такой никчемный человек сумела обвести его вокруг пальца. «Надо сегодня же разыскать его, побить и отобрать все, что он у меня выманил».