Сахно то невольно проникся уважением к новому знакомому, грудь которого украшали два ордена Красного Знамени, и доверительно сказал:
- Я сейчас провожу ревизию на одной фабрике ... Расхитители ...
- Нет, - поднял руки Чернушкин. - Ваши служебные тайны меня совсем не интересуют. Я работник искусства и далек от этих дел ... Даже как-то не верится, что в нашей стране могут быть негодяи ...
- непосвященному человеку, конечно, трудно поверить, - согласился Сахно, - что есть негодяи, которые разворовывают тысячи, десятки тысяч ... Взять хотя бы эту фабрику. Там свили гнездо опытные мошенники во главе с главным бухгалтером.
- Поверьте, всех этих подонков, если бы на то моя власть, расстреливал бы без суда и следствия. Вы хотите мне возразить, но какое может быть к ним правосудие, милосердие?
«Взять и сразу пригласить на завтра в Ясное на рыбалку? Тогда и с мальчишкой заморачиваться не надо. Кажется, он мне доверяет ... А если разболтает домашним? Нет, не годится ... Лучше завтра встречу его у фабрики и скажу, что с сыном случилась беда: в Ясном он на реке случайно напоролся на корягу ... Сахно, конечно, помчится со мной на край света ..»
Радостный, сияющий выбежал Витя.
- Я готов, Сергей Александрович!
- Будьте здоровы, Валентин Филимонович. Надеюсь, мы еще с вами встретимся ...
ДОРОГА КАЖДАЯ МИНУТА.
Проводив Витю и Чернушкина, Сахно пошел в садик. Между ним и Олейником завязался разговор о проблемах современной живописи, о абстракционистах. Оба сошлись во мнении, что их мазню нельзя считать искусством. Захваченные разговором, они не заметили, когда вернулась Людмила Иосифовна.
- Вы обедали?
- Тебя ждали, - ответил Валентин Филимонович.
- Я же предупредила - у нас на заводе сегодня перевыборы завкома. Сидели до половины девятого голодные.
- Разве уже половина девятого?! Не может быть. - Сахно взглянул на часы. - И в самом деле. Заболтались мы с Анатолием Максимовичем.
- Идите в дом, я быстренько накрою, - сказала Людмила Иосифовна.
Олейник, как его не уговаривали, категорически отказался ужинать и остался в саду.
- Напрасно вы отказались, Анатолий Максимович, - упрекнул Сахно. - Окрошка такая замечательная, просто из погреба ...
- Валентин, - подошла Людмила Иосифовна, - ты хоть дал Вити деньги на троллейбус, на мороженое?
- Совсем упустил из виду ... Но не волнуйся, Люда, я тебе говорил за обедом Сергей Александрович произвел на меня впечатление порядочного человека ...
- Простите, - насторожился Олейник. - Витя куда пошел?
- В цирк. - И Сахно рассказал об обстоятельствах знакомства сына с Чернушкиным и о своем разговоре с ним.
- Так, говорите, Сергей Александрович?
- Не беспокойтесь. Человек вполне порядочный. Не зная, что он администратор цирка, его вполне можно принять за научного работника, просто за академика, профессора ...
- А бородка у него есть?! - вскочил Олейник.
«Молодой, горячий, - подумал Сахно. - Везде ему мерещатся ужасающие преступления и злодеи». Улыбаясь, он потянул Олейника за рукав.
- Садитесь! Я понял вас ... Да садитесь, не волнуйтесь ... Фамилия его Чернушкин, Сергей Александрович, он бывший фокусник, теперь администратор цирка, заслуженный партизан, орденоносец ...
- Валентин Филимонович, - настойчиво повторил Олейник, - есть у него бородка или нет?
Людмила Иосифовна удивленно смотрела то на мужа, то на Олейника.
- Бородка? - улыбнулся Сахно. - Ну, есть, есть небольшая ... клином.
Не желая волновать ни Валентина Филимоновича, ни Людмила Иосифовна, Олейник спокойно сел на скамью, но уже через минуту, будто что-то вспомнив, сказал:
- Вы меня извините, совсем упустил из виду: в десять я заказал разговор с Новосибирском.
Оказавшись на улице, Олейник бегом бросился к остановке такси. До нее было добрых полтора километра. Но не успел он пробежать и половину пути, как ему встретилась «Волга» с зеленым огоньком.
- В цирк! - коротко сказал Олейник. - И прошу как можно быстрее.
С тесных улиц старого города машина вырвалась на Октябрьский проспект. Несколько лет назад здесь был пустырь, а сейчас по обе стороны широкой магистрали возвышались ансамбли многоэтажных домов. Олейнику нравился этот уголок города, и в свободное время он любил бродить по его юным улицам, паркам и скверам. В его альбоме собрались много рисунков. Они словно иллюстрировали трудовой подвиг строителей, создавших на пустынном месте новый район. На первых рисунках были покосившиеся от времени лачуги, овраги, густо поросшие бурьяном и чертополохом; их постепенно вытеснили очертания башенных кранов, бульдозеров, экскаваторов. А дальше пошли - сооружение широкоэкранного кино, филармонии, жилые дома.