Но сейчас Олейник ничего не замечал. Он думал об одном: скорее, скорее попасть в цирк ...
Заскрипев тормозами, машина резко остановилась.
- Что такое? - спросил Олейник. - Я вас предупреждал, что мне немедленно нужно ...
Водитель не спеша достал из кармана сигарету, помял ее в пальцах, зажег и только тогда ответил:
- Видите красный свет ... Всегда так получается, когда спешишь. На днях вез пассажира на аэродром. На самолет человек опаздывает, нервничает, волнуется ... А чем ему помочь? Автомобилей с крыльями еще не изобрели. Был бы у нас пропеллер, завел бы и улетел. Может, лет через двадцать таковые будут ...
Он еще что-то говорил, но Олейник не слушал. Для него дорога была буквально каждая минута, каждая секунда, а тут стой и жди ... Но вот блеснул желтый глаз светофора, его сменил зеленый. Олейник с облегчением вздохнул. Но, как на грех, заглох двигатель. Водитель бесполезно нажимал на стартер, потеряв терпение, пустил в ход заводную ручку, но все впустую. Тогда он, сердито ворча что-то под нос, поднял капот и принялся копаться в моторе.
Олейник сидел, как на иголках. «Оставить машину? Троллейбусная остановка отсюда сравнительно недалеко ... Но пока добежишь, сколько времени пройдет ... К тому же этим троллейбусы не подъедешь в цирк, надо пересаживаться на другой ».
- Что там у нас произошло? - открыв дверцу, высунулся Олейник. - Долго мы еще будем стоять? - не скрывая раздражения, спросил он.
- Засорился жиклер дозирующей системы ... Это с кем угодно может случиться ... Уже продул. Сейчас поедем ...
Водитель, как казалось Олейнику, слишком медленно опустил капот, долго вытирал руки тряпкой, закурил и только тогда, так же неторопливо, удобно устроившись на сиденье, включил мотор.
Когда машина остановилась возле центрального входа в цирк, Олейник бегом бросился по лестнице. Ему навстречу с широко распахнутых дверей хлынул поток зрителей. Олейник вынужден был остановиться - пробраться через толпу не было возможности.
В ЦИРКЕ.
Чернушкин завез Витю в кафетерий и заказал роскошный обед. На десерт официантка принесла полные вазочки пломбира. На что уж Витя любил мороженое, но справиться с этой порцией не смог.
Из кафетерия они поехали автобусом в цирк.
Вити очень хотелось спросить, за какие героические подвиги Сергей Александрович удостоен высоких наград. Наконец он решился.
- Сергей Александрович, расскажите, за что вы получили ордена?
- Долгая история, Витек. Например, за операцию ...
- Когда ваш отряд захватил немецких генералов и полковников! - подхватил Витя.
- Вот-вот ... Меня наградили орденом Красного Знамени. Будет время, я тебе подробно расскажу ...
Миновав бульвар, усаженный стройными тополями, автобус оказался на площади. В центре ее высился легкое, стройное здание, увенчанное сияющим на солнце решетчатым куполом. Огромные яркие афиши окружали цирк, извещая о большой водной феерии с участием лучших артистов.
Витя с трудом дождался, пока открылась дверь автобуса, и, перепрыгивая через гранитные ступени, через мгновение оказался под портиком цирка. Здесь он остановился, ожидая Чернушкина.
Ступив на мостовую, Чернушкин вспомнил, что сотрудники цирка никогда не видели его с орденами, и, чего доброго, начнутся нежелательные расспросы. Он снял пиджак, свернул его так, чтобы орденов не было видно, и, подойдя к Вите, сказал:
- Фу-у ... жара ... Дышать нечем.
В светлом просторном вестибюле с Чернушкиним поздоровалась билетерша.
- Мальчик со мной, - показал он на Витю.
- Пожалуйста, пожалуйста, проходите, Сергей Александрович.
Чернушкин провел Витю в директорскую ложу, а сам вышел встретить Пониманского.
Постепенно цирк наполнился зрителями. Зажглись огни, оркестр ударил бравурный марш. На манеж выбежали клоуны. У одного был дрессированный собачка, которого второй клоун боялся; убегая от собачки, он смешно падал, и каждый раз из носа н ушей у него сыпалась опилки, а из глаз фонтанчиками била вода. Витя смеялся до слез. На смену клоунам вышли акробаты. Затем эквилибристы на проволоке, дрессированные лошади, велофигуристы ...
А в это время Чернушкин сидел в своем кабинете и, подперев голову руками, внимательно слушал Пониманского.
- ... Я попытался остановить Игната, - нервно ломая спички, тихо рассказывал Пониманский, ежеминутно робко поглядывая на дверь, - где там! Не подойти ... Сам не помню, как мне удалось его успокоить ... Тогда склонился я над Тетерей, перевернул на спину. Глаза закрыты, не дышит. Тормошу - Петр, Петр! Молчит. Я за пульс, а у него руки холодные ... Нет теперь нашего Петра Борисовича ...