Витя кончил рассказывать.
- Как думаете, Сергей Александрович, кто из нас прав: Алеша и Володя хотят завтра идти в милицию, а мы с Димой против. Правда, лучше все самим узнать, а уже потом в милицию?
- Итак, говоришь, Алеша и Володя в милицию собираются, а вы против ... Ты хочешь слышать мое мнение ...
- Понятное дело! У вас ого-го какой опыт! Ведь всю войну партизанили.
- Ладно, сейчас решим. Только скажи, что за журнал у вас?
- Алешина выдумка. Увидел, например, я сегодня Пониманского и должен сам записать о нем.
- А о Хрыче ... о пистолете ... об этом в белом пиджаке, о Петре, или как там его ... записано?
- Конечно. О Петре записал Алеша, о Хрыче - Дима. А я о Вернасовиче и о Пониманском запишу ...
- Погоди, Витек, дай мне немного поразмыслить ...
«Что делать с этими щенками? Может, собрать всех и организовать прогулку, ну, хотя бы в лес ... Плохо: водитель лишний свидетель, и разбегутся ... Взять Жорку? Где его найдешь, а время не ждет ... Хорошо бы в Ясное, к Хрычу ... Но Димка сразу догадается ... Крути не крути, а лучше не придумаешь, чем вывезти их в лес. Отпущу такси, заведу в глушь и переклацаю как цыплят ... Много - четырех надо укокошить ... Пониманский же и Хрыча не возьмешь ... Их они как облупленных знают ... А Яшка Бабченко думает до старости в своем магазинчике отсиживаться? Не получится! Еще лучше. Пусть потом попытается пикнуть, в моих руках будет. И, в случае чего, не выдаст, сам в мокром деле будет замешан. Пусть хотя своего однофамильца прикончит - Володьку Бабченко, и то помощь ... »
Поглядывая на Чернушкина, Витя терпеливо ждал.
- Слушай, - уставился Чернушкин в мальчика, - доброе дело вы сделали ... Это я тебе говорю как старый партизан. Есть у вас жилка разведчиков, следопытов ...
Витя смущенно опустил глаза.
- Они, по-моему, не монархисты, а скорее агенты иностранной разведки. Похоже, что вы, ребята, не ошиблись. Я так прикинул: Парамонский - резидент, а Мукогон ... - Чернушкин умышленно искажал фамилии.
- Не Мукогон, а Макогон, - робко поправил Витя.
- Ну, это сути не меняет. Людей оценивают не по фамилии, а по поступкам. Так Мукогон ... тьфу ты черт! - Макогон, надо полагать, его помощник, а все остальные - их агенты. Это понятно нам с тобой, а в следственных органах, знаешь, дело другое. Там надо досконально доказать. Это я тебе говорю как старый разведчик, который выполнил в тылу врага не одно ответственное поручение штаба фронта ... Давайте-ка завтра просто утром, около девяти, соберемся на вашем месте возле памятника Франко, а оттуда поедем в лес, все обсудим. Я вас послушаю, журнал почитаю, и решим, как быть в дальнейшем ... Я еще захвачу своего друга ... Опытный чекист, вместе с Дзержинским работал ... Кстати, ты никому, кроме меня, не рассказывал о НПВБ?
Чернушкин уставился на мальчика, будто собирался заглянуть на самое дно его души.
- Никому ... Честное слово. Честное пионерское.
- А дружки твои?
- Мы же присягу давали ...
- Верю, охотно верю ... Ну, Витя, засиделись мы с тобой. Пойдем, провожу тебя домой. А спектакль досмотришь завтра, - заторопился Чернушкин.
- А шпион? - спросил Витя.
- Да, ищи его теперь ... Потерялся в толпе. И он от нас не уйдет!
СХВАТКА.
В среду Пивень, как было договорено с Чернушкиным, упаковал для него пальто, и терпеливо ждал до четырех часов, но тот так и не появился, хотя обещал прийти утром.
«Ничего, - разозлился Пивень, - я тебя проучу, я тебя заставлю рассчитаться со мной!» Чертыхаясь, он распорол пакет, вынул одно пальто, завернул его в марлю и заковылял на квартиру к Чернушкину. Возле универмага Пивеня остановила какая-то торговка. Узнав, что он несет новое ратиновое пальто, она наскоро осмотрела его и настойчиво предложила продать.
Дорошенко и Гавриш, возвращавшиеся с завода, обратили на них внимание.
Здесь нельзя торговать носильными вещами, - вежливо заметил Дорошенко. - Для этого существует вещевой рынок.
Куда мне, старому, на вещевой рынок! - огрызнулся Пивень, - Я чуть сюда добрел.