*
На причале работа не останавливалась ни на минуту. Гера высматривал в толпе Игоря, но он сам его перехватил.
- Герман!
- Ну, что?
Игорь жестами показал, что Любы нет. Ни среди живых, ни среди мёртвых. Она исчезла. Другой бы уже опустил руки, но только не любящий отец Герман. Святая вера спасала его всю ночь, и он не собирался сдаваться.
- Игорь...
- Я буду делать всё возможное! Я должен извиниться перед тобой...
- В чём?
Игорь с тяжелым сердцем вытащил из сумки ту самую записку от Любы.
" Мамочка, Игорь!
Я решила жить с папой. Я очень люблю деда и бабушку. И если вы решили, что больше мне не стоит проводить у них каникулы, то я переезжаю туда навсегда. Спасибо за всё, Люба! "
- Значит, она всё слышала...
Германа затрясло и он схватил Игоря за горло, чтобы наказать, но... не смог. В глазах человека, которого он здесь и сейчас ненавидел больше всех на свете, он увидел раскаяние. Игорь исповедовался перед ним, и был готов принять заслуженное. Однако, Герман простил его. Благодаря дочке, он научился этому не простому навыку. Они сообща разрубили этот узел споров и претензий.
- Гера, прости...
- Ты тоже прости.
- Тут отец твой приехал.
- Я надеюсь ты...
- Конечно не сказал!
- Где он?
- Там, у рефрижераторов.
Гера поспешил к Петру Ивановичу, который первым же рейсом вылетел в Новороссийск. Приехал и Юрец, в срочном порядке прервавший свой отпуск. Они находились на самом страшном месте, туда, куда свозили погибших. Каждого переносили на носилках в вагоны, где их фотографировал судмедэксперт, составляющий таким образом картотеку. Прибывающим родственникам, первым делом показывали снимки, и только потом пускали внутрь. Не все оттуда выходили на своих ногах, и потерявших от горя рассудок, буквально на руках выносили санитары. Жуткое зрелище. Как раз из женского вагона вышел Пётр Иванович. Он перекинулся парой фраз с дежурным врачом и отвел его в сторонку. За их спинами, на бетонном бордюре, сидел мужчина, прижимающий к груди странный предмет. Герман подошел поближе и окликнул отца. Стоило Петру Ивановичу увидеть знакомый силуэт, как из его глаз потекли слёзы.
- Сынок!
Он схватил Геру так крепко, что у него стало сбиваться дыхание.
- Ты жив, какое счастье!
Самое трудное было впереди, ведь теперь Пётр Иванович должен был узнать тяжелую новость о том, что Люба пропала без вести. Гера никак не мог на это решиться, но отец его опередил.
- Гера, мы должны с тобой помочь Василию Марковичу, его внука нигде нет.
- Какого внука? - Герман не совсем понял о ком идет речь, но когда отец указал на того самого мужчину на бордюре, Гера его узнал.
- Подожди, а Наташа?
Пётр Иванович тяжело выдохнул. Гера подскочил к Василию Марковичу и забрал у него загадочный предмет. Это была пластмассовая табличка с номером "55". Герман с минуту рассматривал белый прямоугольник с чёрными цифрами, а потом резко сорвался к рефрижератору.
- Гера, не надо! - В два голоса закричали Юра и Пётр Иванович, но остановить его получилось только с помощью грубой силы.
- Брат не надо, прошу тебя! - Удерживал его Юрок.
- Всё, я всё! - Откуда-то изнутри себя изверг Герман. Первый шок как рукой сняло, и он пошел назад к безутешному Василию Марковичу.
- Гер, как мне теперь дальше жить? - Взрослый мужчина плакал, не скрывая своих эмоций. Герман еще не совсем всё понимал, он полностью отключился от внешнего мира. Когда сознание начало снова проясняться, ему удалось по кусочкам восстановить события. Чтобы немного утешить осиротевшего мужика, он рассказал ему о том, что случилось в больнице.
- Вас внук ждёт в госпитале.
После этого уже сам Гера не смог сдержаться. Они делили эту боль на двоих, чтобы легче было перенести бремя потери.
- Езжайте в больницу, вы нужны Артёму! - Повторил Гера, и проводил его до машины. Он снова обратился к отцу.
- Папа, надо помочь.
- Сынок, я уже обо всём договорился. Фургон выехал, через пару часов обещали выдать документы, и можно будет везти в Одессу. Скажи, а ты близко её знал?
- Это уже не важно.
- Извини.
Герман сжал в зубах сигарету и потянулся за огнём.
- Есть спички?
- Кончались.
- Юрец?
- Герыч, ты чего, я же не курю.
- Да твою мать, неужели ни у кого нет вонючей спички!?
В сердцах он поломал сигарету и швырнул её на землю. Смерть коснулась и его. Нарастающий страх за Любаню мешал ему контролировать свои эмоции.
Юра чувствовал друга на подкожном уровне. Он принёс ему невесть откуда взявшуюся прикуренную сигарету и присел рядом.
- Братуха, я с тобой, что бы ни было!
- Спасибо. Люба была там. Её не нашли. Отцу не говори ничего.
- Как?
- Вот так.
Гера поднялся и пошёл к вагонам.
- Куда ты? - Юрец встал вслед за ним, но Герман выставил руку, преградив ему путь.
- Не надо! Всё будет нормально. Я должен туда сходить. Помнишь Лесю и Витю?
- Да, я понял тебя.
- Пожалуйста, не говори бате ничего.
Двести метров до входа в импровизированный морг, отозвались в душе Германа многим большим. Он заново проживал свою жизнь, многое переосмыслил. Что-то определённо было сделано не так, раз судьба подготовила ему такое серьёзное испытание. Всё перевернулось за одну ночь, разделившись на "до" и "после". Это была сказка, но сказки жизни всегда заканчиваются одинаково.
- Гера!
Леся ласточкой порхнула к нему и в бессилии свалилась на руки.
- Лесенька, не может быть! Как ты?
- Я хорошо, а ты?
- Могло быть и хуже. Люба с вами была?
- Была, но потом они с Витей ушли и больше я их не видела.
Они оба были на грани, Гера уже потерял одного близкого человека, теперь в страшной неизвестности находилась Олеся. Она не могла заставить себя зайти в вагон, чтобы не увидеть там тело мужа. Им с Витей многое нужно было сказать друг другу, он должен был только живым и никак иначе.
- Я Наташу нашел и Храмцова.
- И где сейчас они?
К горлу подкатился ком и Гера отвернулся, чтобы девушка не видела его слёз. Она в свою очередь не стала бередить ему душу и промолчала о истории на корабле.
- Борис не знаю, а Наташу повезу хоронить в Одессу.
- Гера, я с тобой, мы должны держаться вместе!
- Всё в порядке. Ты давно здесь?
- Только что пришла, Вити нигде нет, а туда я боюсь заходить!
Леся не могла даже посмотреть в сторону скорбного шествия к вагонам. Она сильнее прижалась к Гере, найдя в его лице надёжную опору в час большой беды. Герман не мог её подвести, и как настоящий мужчина, взял тяжелую процедуру на себя. Сначала, как положено, ему показали альбом с фотографиями, но среди большого количества карточек, Витю он не узнал. Забрезжил слабый луч надежды, но Гера должен был убедиться в этом лично. Он поднялся по ступеням и распахнул штору. Весь вагон освещали лишь три тусклые лампочки. По всему периметру помещения стояли столы, на которых лежали парни, мужчины, старики. Все были абсолютно разные, но объединяло их одно - все они хотели и любили жить. Проходя вдоль рядов, Гера ловил себя на мысли, что мог так же лежать здесь, с табличкой на шее. В подтверждение мысли, он снова увидел Бориса. Номер 78. Нынче он выглядел совсем по другому, нежели ночью -закрытые глаза, полностью безэмоциональное лицо. Казалось, что он просто крепко заснул, только на деле, сон был вечным. С минуту постояв рядом с ним, Герман пошел дальше.
- Молодой человек, вы знали моего сына? - Когда Гера обернулся, он увидел рядом с Борисом пожилого мужчину.