Опустив намыленную голову на край ванны, Тазар довольно заурчал, как кот, которому чешут животик. Ксарта про себя отметила, насколько беспечно он подставил ей свою незащищенную шею, но фон страшного артефакта за панелью напомнил, что рядом с этим господин ничего не боится. Даже с порванной глоткой космодесантник проживет еще достаточно, чтобы прикончить ее тем, что там спрятано.
- Кто тебя так? – ее намыленные пальцы скользнули вниз, по шее Тазара к середине его груди, вдоль длинного и плотного шрама, который тянулся до самого пупка.
- Наш предыдущий апотекарий, - не открывая глаз, ответил он, - это от имплантации.
- У Гвилара тоже есть шрамы от имплантации, - Ксарта взялась тереть мочалкой подставленную руку ренегата, - но менее грубые.
Она опустила взгляд на пальцы командира и только сейчас заметила, что ногти у него темно-серые, почти как у лежалого покойника, хотя, несмотря на абсолютно белую кожу, Тазар был вполне живым на вид и на ощупь. Ксарта могла бы подумать, что он потомок Коракса, а не Кёрза, но геносемя, купленное у Байла, вряд ли было порченым или поддельным.
- Он у тебя, наверное, имперский парень, изгнанник какой-нибудь? – спросил Тазар, опуская затылок в воду и смывая пену с волос, - С полным набором имплантов?
- Скорее дезертир, угонщик, вор, убийца, и просто редкостный мерзавец. Дорнов бройлер, насколько я знаю, - съехала с неприятной для ренегата темы Ксарта, - у них какие-то импланты нерабочие, так что не с полным.
Он открыл глаза, посмотрел на Ксарту в упор и неожиданно улыбнулся тонкими бледными губами, обнажив ровные белые зубы без каких-либо следов подпиливания.
«Ну, хоть зубы он чистит каждый день», - заметила Ксарта.
Улыбка ренегата была обычной, человеческой, и совсем не походила на безумный оскал Кёрза, который ему рисовали имперские летописцы.
- Бройлер, - повторил он, - весьма точное описание, он у тебя здоровый мужик. Ты мне все больше нравишься. И думаю, с таким послужным списком твой Гвилар хорошо впишется в мою команду.
Ксарта второй раз намылила волосы Тазара и осторожно почесала его за ушами. Лидер хаоситов молчал, расслабившись в теплой воде.
- Расскажи про свою банду, - наконец, произнес он.
- Хм, я даже не знаю, с кого начать, - Ксарта задумалась.
- Начни со своего черного друга.
…
Свет в спальне был приглушен, стоял все тот же полумрак. Глаза Повелителей Ночи хорошо видели в сумерках и даже в полной темноте, а яркий свет причинял им боль. По этой причине все помещения, где Тазар находился хоть сколько-то долго, были полутемными.
- Рабы должны были помыть и подготовить мои псевдомускулы, - сказал он, встряхивая еще влажными волосами, - неси их сюда.
- Но… - Ксарта замялась, не зная, стоит ли это говорить вслух, - тебе лучше какое-то время не надевать доспехи. Воспаления на твоей шее…
- Никаких «но»! – рыкнул он, - Неси сюда поддоспешник, я сказал!
- Хозяин, я вполне серьезно. Надо подождать хотя бы до утра, пока твой организм все…
- Не рассказывай мне, что делать! – он встал в упор к ней и посмотрел сверху вниз с высоты своего роста.
Ксарта попыталась воззвать к его здравому смыслу. Если дискомфорт от воспалений обеспечит Тазару хотя бы просто плохое настроение, этого стоит попытаться избежать. Иначе избегать придется самого Тазара, потому как в плохом настроении ренегат склонен к необдуманному и спонтанному членовредительству.
- Сейчас наденешь поддоспешник на влажную кожу, а послезавтра пойдешь к Кассиилу, чтобы он вскрывал на тебе нарывы! – продолжала стоять на своем Ксарта.
Быстрым движением ренегат опрокинул ее на кровать. Никто не будет рассказывать ему, что делать. Ни его капитаны, ни Темные Боги, ни эта глупая фиолетовая мелочь. И появляться перед подчиненными в одежде вместо брони он тоже не станет: никогда не знаешь, кто и в какой момент решит от тебя избавиться.
Он хотел ужаснуть Ксарту, поставить ее на место, и мог бы просто избить ее, но опасался перестараться. Крессия бы выдержала, а хрупкая Ксарта могла и сломаться – в буквальном смысле. Тазар встал коленями на кровать и оказался над ней, упираясь руками в матрас по бокам от ее головы. Демонхост не издала ни звука: ни воплей ужаса, ни возмущенной ругани.
- Будешь еще со мной непочтительна? – наклонившись к ее лицу, спросил он.
Маленький, но крепко сжатый сиреневый кулачок неожиданно врезался в скулу ренегата. Ксарта не желала быть жертвой.
От такой наглости Тазар сначала на секунду замер: добыча не просто вздумала сопротивляться, а еще и ударила его первая. Этого нельзя было оставлять просто так. Он со злобным рыком занес руку для удара, но мышцы пронзила острая боль, сравнимая с болью от пробития осколком. Все остальное тело свело ледяной судорогой, и оно застыло в той позе, в которой он и собирался наказать непослушную добычу. Казалось, что мышцы разом окоченели и промерзли до костей. Ренегат так и остался с поднятой рукой и перекошенным от боли лицом, стоя на коленях на своей кровати. Ксарта с довольным видом наблюдала, как дрожит рядом с ее головой его рука, а затем больно пнула Тазара в солнечное сплетение. Он только глухо и возмущенно хрипнул, неспособный ни снова вдохнуть, ни закашлять.
- Скажи спасибо, что не в пах.
Гнев Тазара сменился удивлением и непониманием. В бездонных ониксовых глазах зашевелился испуг. Она разрешила ему разжать сведенные челюсти.
- Ш-што… это? – сквозь зубы выдавил он.
- Это значит, что я – не Крессия, и не позволю тебе бить меня, кем бы ты ни был для своей банды, хоть человеком, хоть демон-принцем, - Ксарта погладила Тазара по шее и за ухом пушистым кончиком хвоста.
Они смотрели друг на друга молча. Тазар ждал, что она его отпустит, но Ксарта не спешила. Она бесстыдно рассматривала парализованное тело ренегата, стоящее в непотребной позе и резко выделяющееся своей белизной из окружающей полутьмы спальни. Кисточка хвоста скользнула вниз по груди Тазара и вернулась к его шее. После смерти Дитриха Максимилиан запрещал ей любую близость с мужчинами. Но сейчас его рядом не было, и на все его запреты можно было смело класть болтер. Член и мошонка от обычного мужчины, пусть и довольно крупные по людским меркам, смотрелись смешно и нелепо между громадных перекачанных бедер космодесантника.
«Ему повезло больше, чем Гвилару. И черный панцирь не мешает», - подумала она и захихикала.
- Ты чего?! – удивленно спросил Тазар, - Что смешного?
- Смешно то, - Ксарта еще раз хихикнула, - что ты решил испугать меня или сделать мне больно, и не подумал, чем это может закончиться для тебя, хозяин.
Он мог сколько угодно не страшиться смерти, но боялся позора. Ксарта мгновенно выскользнула из-под нависающего над ней Тазара и хорошенько припечатала его раскрытой ладонью по ягодице. От неожиданности ренегат громко ойкнул. Она ударила еще раз. Ему стало страшно. Зря, очень зря он поддался гневу и поднял руку на Ксарту. Теперь он охотнее бы поверил в то, что сам сейчас будет жестоко избит. И кто знает, что еще может с ним сделать демоница.
- Отпусти меня, и вот тогда… - он пытался угрожать, но в его голосе слышался страх и негодование от собственного промаха.
И в следующую секунду Тазар плюхнулся на живот. Кровать жалобно скрипнула, но Ксарту это ни капли не смутило. Она положила ладонь на его плечо и вдавила когти в нежную и чувствительную кожу возле нейропорта – чтобы не вздумал еще раз пытаться ее ударить.
- Не получится испугать того, - шепотом сказала она ему на ухо, - кто сам хочет быть с тобой.
Он лежал лицом вниз, и казалось, боялся даже дышать. Ксарта присмотрелась и увидела внутренним взором тонкую белую вуаль – девственность. Если кое-как модифицированное тело Тазара и намекало ему на свои вполне людские потребности, то головой он, похоже, не понимал, что ему делать.