Провидение - предвидение - предузнание, считает философ, безусловно предваряет появление всех будущих вещей и делает их существование необходимым. Далее же он прибегает к следующему логическому рассуждению, чтобы все-таки оставить место для свободы воли: предвидение не заключает в себе прямой необходимости бытия вещей, оно есть лишь знак этой необходимости. Всякий знак представляет собой лишь обозначение вещи, он только указывает на нее, но не раскрывает ее качественной специфики; вместе с тем невозможно наличие знака вещи, не обладающей существованием. Значит, то, что провидение располагает к появлению, должно стать реальностью, но его возникновение оказывается необходимым лишь по отношению к провидению, внутренней же необходимости существования оно лишено. Если же могут иметь место вещи, "появление которых отделено от всякой необходимости", то может существовать неприкосновенная и абсолютная свобода воли. Таким образом, неизбежная необходимость, заключенная в высшем знании, в провидении, и свобода человеческой воли не исключают друг друга, так как они существуют в различных сферах, {118} на различных уровнях иерархически выстроенного бытия: первая - в высшем разуме, вторая - в жизни человека.
Чтобы понять эту аргументацию, возвратимся еще раз к гносеологической концепции автора "Утешения". То, что высший разум, чистое знание непогрешимы и абсолютны, для Боэция - аксиома. Человеческое знание есть лишь их несовершенное отражение. Так как акт познания и степень его глубины вытекают не из сущности познаваемого, а из природы познающего, вещи и события постигаются неодинаково высшим разумом и человеком. Высший разум содержит в себе форму и сущность вещи, не расчленяя их, мгновенно схватывая все в своей простоте. Человеческий рассудок осуществляет акт познания посредством первоначального расчленения воспринимаемого, так как он менее совершенен, чем высший разум. При характеристике высшего и человеческого знания Боэций вводит в качестве отличительных моментов не только представление о степени совершенства знания как такового, но и временной критерий, а именно: высший разум созерцает все в вечности, а человек - во времени. Здесь присутствует такое же разделение во временном отношении, как при характеристике провидения и судьбы.
Под вечностью, которая рассматривается как необходимый атрибут высшего разума, Боэций понимает "целостное и совершенное обладание бесконечной жизнью, что с очевидностью следует из сравнения с тем, что расположено по времени" 13. Вечность связана с чистым, совершенным бытием, которым обладает только высший разум, она самодовлеюща и неподвижна. Показательно, что Боэций связывает вечность не с количественными, но с качественными характеристиками. Он пытается показать специфику вечности и через сопоставление со временем. Для современного человека нет ничего более естественного, чем отождествить вечность и бесконечность во времени. Для Боэция именно в их противопоставлении кроется выявление сущности той и другого.
Философ утверждает, что все существующее во времени непостоянно, изменчиво. Непостоянство существующего "вбирает" в себя непостоянство самого времени, его движение и текучесть. "Жизнь" времени есть не более чем движущееся, меняющееся и преходящее мгновение. Настоящее мгновенно утекает в прошлое, а в соотнесении с прошлым всегда есть будущее. Каждый момент времени существует и не существует, ибо он не может быть зафиксирован, совершенен в себе самом. Его нельзя {119} даже помыслить в покое. Будучи одним, он тут же перетекает в нечто иное.
Время дискретно-протяженно. Оно состоит из отдельных точек - моментов прошлого, настоящего и будущего, которые последовательно переходят друг в друга, образуют непрерывно движущийся вполне однородный поток времени, в котором нет существенных вех, способных стать указующими ориентирами его определенной направленности. Боэций считает время бесконечным. Для него постановка вопроса о начале и конце времени, столь волновавшая христианских мыслителей, наполнявшаяся ими священным содержанием, представляется лишенной смысла. В этом еще раз проявляется философская самостоятельность Боэция и его независимость от христианской мысли.
Вспомним, что проблему времени незадолго до Боэция очень остро поставил Августин: "Что обыкновеннее бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня об этом не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но, коль скоро захочу дать ответ об этом, я совершенно захожу в тупик... Но в чем состоит сущность первых двух времен, т. е. прошедшего и будущего, когда прошедшего уже нет, а будущего еще нет?" 14 Хотя и у Августина, и у Боэция можно найти ряд моментов в характеристике времени, общих неоплатонизму вообще, принципиальное различие между ними в том, что для отца церкви "времен не было, если бы не было творения, которое изменило нечто некиим движением" 15, т. е. время имело некогда начало, затем оно разворачивается как однонаправленное движение, как процесс, чтобы в итоге прийти к своему концу, если иметь в виду священную историю, то это будет Страшный суд, после которого время опять перестанет существовать. Иначе говоря, время - это поле человеческого существования.
У Боэция не так. Повторим, что для него время бесконечно и в прошлом и в будущем, оно также связано не сугубо с человеческим существованием, но с бытием мира вообще. Временнaя стихия - естественная среда для человека, а не место его изгнания из блаженной жизни, как представлялось христианам. Человек подвержен смерти и страданиям, ибо это закон для всего существующего во времени. И причина тому природная - {120} такова природа времени, а не субъективная, заключавшаяся, по мысли христианских теологов, в грехопадении первого человека, обрекшего тем самым все свое потомство до конца времен на муки. Боэций полагает, что человеческая жизнь по самой своей природе лишена полноты совершенного бытия; ему чужда жажда или ожидание свершения какого-либо обетования, пронизывающая христианство. Страдания человека не могут служить будущему как искупление греха. Будущее все время ускользает в прошлое, становясь "бездонным", а точнее, "замкнутым". Налицо возвращение автора "Утешения" к античной теории вечного "круговорота", которую с таким пылом осуждал Августин.
Итак, по Боэцию, жизнь существующего во времени есть не более чем движущееся, меняющееся и преходящее мгновение. Существующее во времени не способно объять время своим существованием, ибо настоящий момент, когда наступает будущее, переходит в прошлое. А поэтому, хотя мир существует во времени, а время не имеет ни начала, ни конца, стремясь к бесконечности, время нельзя назвать вечным. Это проистекает из того, что вся протяженность времени не может быть охвачена бесконечностью жизни, ибо во времени есть прошлое, настоящее и будущее. Вечным же является то, что охватывает всю полноту неограниченной жизни и обладает ею, чему не недостает ничего в будущем и что не утекает в прошлое. Вечное, утверждает "последний римлянин", "с необходимостью обладает властью, исходя из своей собственной природы всегда быть настоящим и содержать в себе истинную бесконечность текущего времени" 16. В вечности нет места бесконечной, раздробленности времени, все слито, спаяно в неразрывном единстве и простоте. Вечность есть единое мгновение, вобравшее в себя всю бесконечность времени, которое в вечности попросту растворяется, перестает существовать. Пребывающее во времени обладает существованием, но не подлинным бытием, ибо в последнем должна быть заключена способность в себе самом всегда быть настоящим. Если время - это бесконечное становление, то вечность - целостность, неподвижность и полнота, из которой ничто не утекает в прошлое и ничто не прорастает будущим.
Боэций обращает особое внимание на проблему возникновения времени. Он считает, что вечным является только бог, высший разум, несущий в себе архетип сущего. Вместе с тем и существование мира бесконечно {121} во времени, ибо он организован согласно образу, пребывающему в высшем разуме; следовательно, в каком-то смысле мир хотя и возник, но не имел начала, во всяком случае резко выраженного. Боэций снимает кажущееся противоречие тем, что трактует время как эманацию вечности: "Вселенная, не будучи в состоянии сохранить покой, вступила на неизмеримый путь времени, и движение составляет суть ее жизни..." 17