Строгая «прокурорская» девушка Валя Шпак вспоминала: пели все, даже у кого со слухом было не ахти. Володю иногда просили попеть, а когда – и нет. Порой он даже надоедал. Зато все покатывались от его устных рассказов.
Нонна Мордюкова не скрывала: «Володю тогда старалась избегать – он был беспокойным, мне не нравились его песни, вернее, их содержание и его манера исполнения. Теперь-то я уж понимаю, как ошибалась: вникнув в смысл, я осознала величину его таланта…»
«И мы с тобою сразу стали жить, не опасаясь пагубных последствий…»
В школе-студии, где особо почитались устоявшиеся традиции, наш студент среди однокурсниц «любовей» благоразумно старался не заводить, следуя всем известному правилу… Хотя «кадры» среди них, безусловно, имелись. Достаточно вспомнить имя будущей и самой, пожалуй, яркой телеведущей советского ЦТ эпохи 60 – 80-х черноокой красавицы Азы Лихитченко.
Вспоминая о годах студенческих, «цыганка Аза» говорила: «Володя был выдумщик, любил делать этюды на улице, собирать толпу, своим хрипловатым голосом он рассказывал удивительные истории и ежедневно кормил нас ими. Пел Володя редко, да и то нечто несерьезное…»
Лихитченко категорически отрицала какие-либо романтические отношения с Высоцким. Хотя даже мама Володи – Нина Максимовна была убеждена в обратном. «Через много лет после смерти Володи, – рассказывала Аза, – она спросила у меня: «Азочка, у тебя же был роман с Володей?» – «Не было у меня романа, не было. Это у него был роман со мной, а не у меня с ним». – «Нет, был», – все время говорила мне она».
Это мое, справедливо полагала Аза. Романа не было, было другое. Правда, во время летних каникул 1959 года, когда выездная бригада школы-студии развлекала жителей подмосковного Ступинского района, у нее едва не произошло любовное приключение с Высоцким.
Во время ступинских «гастролей» он действительно произвел на нее впечатление: «Володя умел захватывать аудиторию. Что-то в нем тогда уже было такое… Выходил Володя, который читал Щукаря, – в то время это был его коронный номер. Он говорил первую фразу – зал шумел, еще не отойдя от предыдущего, – затем вторую, третью. Зрители постепенно затихали, втягиваясь в его чтение. Потом он полностью овладевал залом, который буквально внимал каждому его слову. И заканчивал Володя при громовом хохоте и аплодисментах…»
В одной из деревушек «артистам» для ночевки определили школу. Азе повезло: ей досталась отдельная каморка. Среди ночи в дверь кто-то постучал. Открыла – на пороге Володя: «Извини, коек на всех не хватает…» Девушка добрая, Аза согласилась его приютить. Но завернулась в дождевик: «Ладно, раз некуда деваться – ложись. Но если только ко мне прикоснешься – буду кричать, учти». Кое-как устроились. Высоцкий долго пыхтел, потом не выдержал: «Нет, пойду на сеновал спать…»
Аза была домашней девочкой, держалась немножко в стороне от остальных ребят, их «игрищ и забав». По возвращении из Ступино Владимир пытался повидаться с Азой вне стен училища, наведывался к ней домой. Если Азы не было, упорно ждал. «Сколько раз я его заставала у нас спящим! – смеялась она. – Прихожу – Володя опять в доме. А однажды он меня на руках в дом внес. Поднял на руки и внес на пятый этаж без лифта. Я отбивалась: «Вовка, пусти!» Мама однажды даже поинтересовалась: «Аза, а что это Володя Высоцкий к нам зачастил? Уж не роман ли у тебя с ним?» На что дочь дерзко ответила: «Ну а если даже роман, то что?» – «Да он же такой страшненький…»
А потом он неожиданно сделал Азе предложение. Хотя она в то время была без ума от старшекурсника, Шуни Фадеева. Но для Высоцкого это не стало преградой.
– Я тебе докажу, что мы – прекрасная пара, – сказал Владимир. И решительно повел на Арбат, к какому-то знакомому художнику. Хозяин комнаты в коммуналке устроил им, как принято ныне выражаться, фотосессию с помощью допотопного аппарата на треноге.
– Теперь смотри, какая мы пара! – через несколько дней Высоцкий вывалил перед ней целый ворох снимков.
А через месяц-другой Аза вдруг узнает, что Высоцкий женится. Вот те на! «Как же так, – думаю, – вроде же был в меня влюблен. А женился на Изе Мешковой. Она мне очень нравилась – рыженькая, симпатичная, очень славная». Особой обиды на «подлого изменщика» девушка не таила, но самолюбие наверняка было задето.