Да, возможно, что это так, – думал Шайгалов, глядя, как сквозь ажурные заросли проволочника начинает пробиваться нестерпимое сияние восходящей звезды. - А может, до нас попросту не дошла очередь…
Достоверно полковник понимал лишь одно: по сути, они приговорены провести остаток своей жизни на Ширане. В пользу данного утверждения говорил элементарный здравый смысл. Полковник, вступивший на кровавую стезю войны девятнадцатилетним юношей вкусил ее "прелестей" сверх всякой меры и потому отчетливо понимал: даже после подписания пакта о полной и безоговорочной капитуляции Земли между бывшими противниками не может наступить примирения… по крайней мере, не сейчас. Чтобы затянулись саднящие душевные раны, потребуется как минимум смена двух-трех поколений, ну а пока жива память очевидцев, суд будут вершить чувства, а не разум.
Слишком много крови, жестокости, страха скопилось за пошедшие годы в памяти людей…
Понятие "милосердие" потерялось в чудовищном противостоянии, и вряд ли кто-нибудь примет во внимание тот факт, что гарнизон Ширана не принимал участия в боевых действиях на финальной стадии войны. Сюда по приказу командования флотом отправляли в бессрочную ссылку тех офицеров, чьи взгляды не соответствовали политике агонизирующего Альянса.
Победа в войне любой ценой – данный постулат был характерен для последнего десятилетия, когда истощились человеческие ресурсы, и преемники Джона Хаммера сделали ставку на кибернетические системы, снабженные модулями искусственного интеллекта. Печально известные "Одиночки" без сомнения могли совершить коренной перелом в войне, но этого, к счастью, не случилось.
Шайгалов не знал, кому удалось обуздать кибернетическую истерию, чья воистину железная воля остановила тяжелую поступь планетарных серв-машин, электронный рассудок которых хранил в себе матрицы сознания давно погибших пилотов.
Такой подход к войне казался ему кощунственным. Он сам начинал пилотом "Фалангера" и потому не понаслышке знал, что такое полный нейросенсорный контакт с кибернетической системой, когда машина, снабженная нейромодулями, перенимает навыки человека, возводя бой из категории наборов повторяющихся элементарных действий в ранг сомнительного, кровавого искусства…
Хуже всего, что системы боевых серв-машин продолжали "жить" даже после того, как погибал пилот. В равной мере это можно отнести и к бортовым компьютерам большинства космических истребителей, орбитальных штурмовиков и некоторых боевых систем крупных космических кораблей.
Кибернетические личности, снабженные реальным боевым опытом людей, достаточно гибкие в своих действиях благодаря нейромодулям… безжалостные машины, в которых теплилась извращенная искра человеческого сознания, которое, прежде чем перекочевать на кибернетический носитель, захлебнулось кровавыми буднями войны, пережило собственную агонию. Что может породить такой синтез? Ничего, кроме смерти, ненависти и бессмысленной бойни ради достижения жестко запрограммированных целей. Случаи, когда рассудок человека, инсталлированный в матрицу "Одиночки", брал верх над кибернетической системой, подчиняя ее своей воле, можно было сосчитать по пальцам.
Нет… Нам не простят сожженных дотла планет, не примут никаких оправданий и пояснений.
Шайгалов был абсолютно прав в своих мыслях. Не все обитатели резервной базы космического флота понимали логику командира, но он продолжал удерживать ситуацию в жестких рамках, не позволяя анархическим помыслам распространяться дальше мелких нарушений субординации. Люди, роптавшие поначалу, постепенно начали свыкаться с мыслью о том, что их судьба теперь навек связана с негостеприимным Шираном, – вопреки строжайшему запрету военных лет многие уже создали семьи, благо "заботами" Всемирного правительства персонал базы состоял в равной пропорции из мужчин и женщин – на войну призывали всех, кто достиг шестнадцатилетнего возраста без скидок на пол или физические данные.
В душе Шайгалов уповал на то, что данные по Ширану все-таки уничтожены, и планета, расположенная вдали от основных колоний Первого Рывка, на определенное время перешла в разряд "потерянных". Хорошо, если такой статус сохраниться на протяжении ближайшего полувека. Тогда их детям, родившимся здесь, не придется отвечать за поступки родителей – к тому времени в обитаемых мирах сменятся поколения, жизнь постепенно войдет в мирное русло, и память о жестокой войне станет не такой острой, кричащей, вопиющей о мести…