Из пещеры донесся яростный возглас:
— Куда полез, придурок! На сосульку замерзнешь!
Ассир понял что действительно поступил глупо, когда сидел внутри, ветер не казался таким страшным, тут же, на воле он стонал, свистел, ревел и выл жуткими могильными голосами.
А теперь, когда все силы уходят на то чтобы не сорваться вниз, ураган и восе набросился как голодный зверь, терзает, засыпает горстями снега… нет, мелкими осколочками льда. Все лицо уже покрылось морозной коркой, а он все лепит дальше, в глаза, уши, ноздри, ловит миг, когда приоткроешь рот… даже нет, лишь немного разжал плотно стиснутые губы, и все! Дальше он сам с силой рванет губы так, что против воли разожмешь челюсти, и тогда в рот и глотку набьется снегу столько, что не сможешь и вдохнуть.
Крохотные частички льда с огромной силой вонзались в лицо, пронизывали кожу, на веках и бровях уже намерзли крохотные сосульки. Еще немного и он сам привратится в ледяную статую…
Ассир ощутил как сильные руки ухватили за плечи, потянули внутрь, он не сопротивлялся, разжал пальцы и вмиг оказался снова внутри тесной камеры. Тут же радостно разжал губы, вдохнул хоть и холодный но такой приятный воздух.
— Тут другой континуум, дуралей! Без меня никуда не лезь. Как дитя малое, нельзя и на минутку оставить. Вот ведь болван! — ругался Анубрахат.
Ассир легонько кивнул, безуспешно старался разглядеть лицо собеседника, на миг показалось, что тот вылит из света, как статуи из бронзы. И понимал, что такого не может быть, то ли ураган с силой ударил крохотной льдинкой в глазное яблоко, то ли просто с дуру мерещится…
Он осторожно поднес руку к лицу, пальцами коснулся обмороженных век, кожа на ощупь холодная, чужая и мертвая. Сбоку полилось мягкое голубое свечение, оно не рассеивалось, как свет ламп, наоборот собиралось в кучу, похожую на крохотное облако. Широкие лучи потянулись из облака наружу, один с руку толщиной, ушел вверх огненным столбом и вскоре растворился в воздухе.
Когда сияние коснулось лица, то показалось, окунули в серную кислоту, Ассир стиснул челюсти, терпел. Даже не пискнул, хотя боль жгла так, словно живьем сдирают кожу, но ведь нет, он видел, там где сияние касается тела, кровавая корка превращается в молоденькую розовую кожу, и даже шрамика не остается! Он наблюдал за мягким сиянием и думал, о том что если бы великан не затащил, как мальчишку, внутрь, то сейчас превратился бы в иссеченную ледышками кровоточащую статую.
— Спасибо, — сказал он тихо, — спасибо, что спас меня.
— Забудь, — отмахнулся здоровяк, будто ему предложили несвежей колбасы, — лучше думай, что делать будешь?
— Так ты говоришь другой континуум?
— Верно, другой, и тут тебя нету — погиб ты. А значит, возникнут ненужные вопросы. Тебя нельзя в этот мир. И назад нельзя, — произнес великан хмуро. — Не знаю, что с тобой делать. И кинул бы, так жалко, не зря же тебя не расплющило…
— А ты я смотрю, влюблен в жизнь во всех ее проявлениях, — сказал Ассир задумчиво.
— А то. Поживешь с мое, тоже полюбишь, куда деваться…
— Я привык действовать, — сказал Ассир откровенно, — мне легче когда в морду сечет холодный ветер, чем если сидишь вот так, как старик.
Анубрахат тяжело вздохнул, из широченной груди вырвался наружу страшный гулкий звук, от него в ушах зачесалось, по спине пробежала дрожь, на мгновение Ассиру показалось, что в укрытие ворвался ураган.
— Этот континуум очень похож на твой, он почти такой, — произнес великан осторожно, будто боялся болтнуть лишнее. — По сути, это твое прошлое.
— Прошлое? — вырвалось у Ассира, воображение и память вновь рисовали ту жуткую картину. Рана распахнула уродливую пасть, сквозь нее видны рассеченные трубочки вен, глаза Эоны заполняются болью, зрачки расширяются, кровь ручьем хлещет на красивую грудь.
Эона выглядит беспомощной и напуганной, ему хочется защитить ее, но дотянуться нет сил, девушка хрипит, изо рта по гордому подбородку стекает пузырящаяся кровь. Она умрет, он уже знает… подхватывает ее на руки, их взгляды на мгновение пересекаются, все вокруг замирает и блекнет, как картинки из старых фильмов.
Эона прижалась к нему, ее тонкие и красивые пальцы вцепились в его руку с такой силой, что, казалось, сейчас прочная броня с треском лопнет. Но нет, с каждой секундой девушка слабела, пальцы разжимались, из раны на шее наружу плеснуло алым. Силы покидали ее, кожа бледнела, уже совсем белая, как снег, по щекам покатились слезы. Под ногами Ассира хлюпало, на темную твердь набежала целая лужа крови.
Он снова вздрогнул помимо воли, с такой силой стиснул зубы, что закололо в висках, брови сползли вниз, сошлись на переносице, кулаки сжались до обеления. Эона умирает, а он не способен ничего изменить, только смотреть, он может убить предателя, но не способен вернуть к жизни тех, кого любил… боевых товарищей, эту милую девушку… А что если может, что если он действительно попал в прошлое? Тогда можно предупредить друзей и Эону. Кто его остановит, этот верзила?