Молча повернувшись, Т'Ри переступила высокий порог и вдруг почувствовала, что силы покидают ее.
Боясь упасть, она прислонилась к теплому камню своей темницы и горько заплакала.
– Что случилось, мама? – тревожно и как-то по-взрослому строго спросил ее сын.
Такой вопрос требовал полной правды. Сын читает ее мысли – не отмолчаться, не отговориться. Вздохнув, она сказала полную правду:
– Меня приговорили к молчанию – я больше не Верховный Магистр.
– Как они посмели?! – воскликнул сын.
– Они посмели, – спокойно ответила Т'Ри, и силы вернулись к ней. Она подошла к сыну, села рядом с ним и спросила:
– Ты не забыл, кто ты?
– Нет! – гордо вскинул голову сын, – я – шайв!
– Да, ты – шайв, – подтвердила Т'Ри, – но они хотят воспитывать и обучать тебя в духе колинару.
– Я не стану этого делать! – по-ребячьи громко и безоговорочно воскликнул сын.
– Ты сделаешь это, – мягко, но настойчиво внушала ему мать. – В процессе учебы ты узнаешь много нового для себя, постигнешь многие тайны колинару, но ты не позволишь им изменить то, что спрятано в глубине твоей души. И никогда не должен забывать своего предназначения.
– Никогда! – клятвенно выкрикнул сын, затем спросил с такой заботой, что у Т'Ри защемило сердце:
– Они заставят тебя уйти от меня?
– Нет, они боятся отпустить меня в мир, где я буду проповедовать свои идеи, а потому предпочитают терпеть меня рядом. Так что я буду с тобой.
В мерцающем свете звезд она увидела, как высоко поднялись узенькие плечи сына от облегченного вздоха. И наступила напряженная минута. Т'Ри молчала, угнетаемая важностью того, что она должна сейчас сделать, а сын, подавленный ее угнетенностью, ждал чего-то неизбежного, непонятного ему. Наконец, Т'Ри решилась:
– Мальчик мой, шайв, – она заволновалась, заговорила отрывисто и сбивчиво:
– Пришло время… я должна с тобой поделиться… мне было даровано озарение… есть один путь… я должна быть уверенной, что колинару не испортят тебя.
Он с детским отчаянием вцепился в тонкое белое полотно ее плаща:
– Покажи мне этот путь, поделись со мной озарением, и я уведу тебя отсюда к Ша Ка Ри. И мы будем всегда вместе и всегда счастливы.
Она погладила его мягкие волосенки, снисходительно усмехнулась: ее сын все же оставался ребенком.
– Конечно, будем счастливы. И я буду молиться, чтобы Ша Ка Ри явилось нам не в озарении, а в реальности.
– Я приведу тебя туда! – по-детски запальчиво, по-мужски уверенно воскликнул Сибок.
Усмешка на лице Т'Ри сменилась благодарной улыбкой:
– Я верю тебе, шайв, и я поделюсь с тобой своим озарением, но сначала я должна проделать то, что повелели мне древние Верховные Магистры.
– Делай, я готов! – не задумываясь, ответил мальчик.
Т'Ри мягко прикоснулась пальцами к его теплым вискам и co стоном проговорила:
– Раздели со мной мою боль, Сибок…
Глава 1
На пустыню надвигалась буря.
Дж'Онн, прервав работу, молча наблюдал, как на горизонте, казавшемся черной полосой полуденного зноя, клубилось, разрастаясь, мутно-желтое облако пыли. Раньше в таких случаях он торопился укрыться в жалкой хибаре, ставшей его домом, чтобы переждать бурю. Но сегодня ему было плевать на нее, на ее ненасытное жерло, готовое поглотить все живое, что еще осталось на этой проклятой земле.
Другое заботило его: вода, вода в пустыне. Равнодушно повернувшись спиной к зарождающейся стихии, Дж'Онн тупо уставился на место своей последней работы – на маленький примитивный бурав и пустую скважину. Все на этой земле оказалось безжизненным – безводным и бесплодным. Вместо того, чтобы поддерживать жизнь, оправдывая свое существование, эта земля высушивала ее, впитывая в себя остатки влаги из всего, что появлялось на ней. В прошедшую ночь горячий песок пустыни высосал последние капли влаги из исстрадавшегося, больного тела Зары, и она умерла.
Сразу же после ее смерти Дж'Онн выбежал в непроглядный мрак ночи и стал бурить скважину за скважиной на широком пространстве пустыни, окружавшей его хибару. Когда-то здесь было обширное плодородное поле, богатое источниками воды. Память об этом заставляла Дж'Онна вести поиск живительной влаги задолго до сегодняшней ночи: все видимое вокруг пространство исщерблено скважинами. Их сотни. Многие помечены бородавчатыми бугорками песка. Эти скважины Дж'Онн пробурил только сегодня.
Он смутно догадывался, что вся его работа – не просто пустая затея, а явное безумие. Но жизнь без Зары было страшно представить, и скважину за скважиной он бурил хоть и с безумной, но ясной целью: найти воду, напоить ею иссохший песок пустыни, и тогда он, может быть, даст Заре те спасительные капли влаги, которые поддержат в ней жизнь. Тогда Дж'Онн избавится от безумия, его жизнь обретет смысл.
… Найти смысл… излечить безумие… а как лечить, если вся его жизнь была безумием? – обрывки мыслей, обрывки воспоминаний: далекая отсюда планета Регул, какой-то похожий на него Дж'Онн зачем-то присваивает себе деньги своего хозяина, не зная, как ими распорядиться, чтобы замести следы преступления… и сцена суда… подсудимому дано право выбора: или смертная казнь, или высылка на – планету Нимбус-3. Подсудимый, осознав после красноречивых уст обвинителя, какое страшное преступление он совершил, готов на смертную казнь, но в зале суда сидит Зара, его честная, верная Зара и умоляет его выбрать жизнь, а она последует за ним хоть в самую черную дыру Галактики. И подсудимый – жалкий, раскаявшийся преступник – выбирает для себя ссылку, чтобы честным трудом на благо своей родной планеты Регул искупить свое страшное преступление…
Низко пригнувшись, чтобы взять в руки бурав, Дж'Онн вдруг в ужасе осознал, что тот непомерно тяжел для его истощенного, покрытого волдырями от солнечных ожогов тела. Заскорузлые, с костяной твердостью мозолей руки могли играть буравом, как игрушкой, но налитая свинцовой тяжестью, одурманенная жарой голова, обмякшие от постоянных неудач плечи неудержимо клонились вниз, требовали отдыха, покоя – того, чего Дж'Онн боялся больше всего. Годы каторжного труда на этой проклинаемой всеми поселенцами планете научили его не доверять своему телу, требующему покоя именно тогда, когда спасало движение и тяжелый труд.
Опустившись на колени, Дж'Онн то ли пополз, то ли пошел на четвереньках к еще не тронутому клочку земли, чтобы продолжить работу. Надвигающаяся буря не тревожила его. В конце концов, – какая разница, зажарится ли он на горячем песке после солнечного удара или же задохнется в колючих объятиях того же песка, закрученного знойным ветром во всепоглощающий вихревой жгут? И в том, и в другом случае он готов принимать свою смерть за неотвратимую кару: планета Нимбус-3 начинает мстить чужеродным пришельцам за свое разорение. И месть ее справедлива.
И в самом деле, неожиданно открытая рядом с Нейтральной зоной планета Нимбус-3 стала яблоком раздора для правительств трех империй: Ромуланской, Империи Клингонов и Объединенной Федерации планет. Как только выяснилось, что вновь открытая планета, обильно орошаемая водой, покрытая густыми массивами леса, обладает еще и богатейшими россыпями самых разных минералов в недрах, в том числе и драгоценнейшим дилисиумом, жадные щупальца трех империй сплелись над планетой в клубок неразрешимого спора. У каждой нашлись неопровержимые «доказательства» права владения не тронутой цивилизацией планетой и столь же неопровержимые доказательства вздорности чужих притязаний.
Словесный конфликт готов был превратиться в вооруженный. И тогда в спор вмешался Федеральный дипломат с Альтаира. Он предложил всем трем правительствам совместно осваивать планету. А во избежание каких-либо серьезных конфликтов предложил запретить на планете появление оружия любого вида.
Все три правительства охотно откликнулись на это предложение и спешно приняли закон, под страхом смертной казни запрещающий кому бы то ни было иметь на Нимбусе-3 оружие. А сама планета получила претенциозное название: Планета Галактического Мира.