– Прошу прощения, джентльмены, – сказала Ухура. Она была в униформе.
– Недобрый знак, – сообразил Маккой, выходя из оцепенения. Свет, обескураживший его, исходил из челнока.
– Мистер Скотт извиняется, – объяснила Ухура, – что он вынужден прислать за вами челнок, но транспортатор еще не работает. Капитан, мы получили важный приказ Звездного Флота.
Кирк и Спок сидели в своих спальных мешках. Вулканец выглядел так, будто он только что вышел из парикмахерской – чисто выбритый, аккуратно причесанный.
«Как он умудряется так спать?» – удивился Маккой.
А Кирк со всклокоченными волосами, с легкой щетиной на щеках выглядел озабоченным, сбитым с толку. Выслушав Ухуру, он нахмурился, пригладил рукой не очень-то податливые волосы и строго спросил:
– Тогда почему вы, старший помощник, не соизволили дать мне знать по моему коммутатору?
Уголки рта ее слегка подергивались, когда она ответила:
– Сэр, но вы не взяли его с собой. – Не говоря больше ни слова, она вышла из луча света и, низко наклонясь, протянула коммутатор сидящему в мешке Кирку.
– Ага, – на лице у него появилась виноватая улыбка. Он хорошо помнил, что коммутатор был при нем даже там, на скале. Но Ухура оказалась тактичной и сослалась на его забывчивость.
– Удивляюсь, как я мог забыть его, – благодарно улыбнулся Кирк и обратился к доктору и Споку:
– Итак, джентльмены, кажется, наш отпуск отменяется. Собирайте свои вещи. – Его тон был строго официальный.
– Слава Богу! – вздохнул Маккой, не обращая внимания на сердитый взгляд Кирка. Он был доволен, хоть неохотно покидал покорившую его дикую природу Йосемита, – она обновила что-то в нем, и возвращение в тесные пределы корабля было не из приятных. Но увидеть утром, как Джим падает со скалы, – второй раз этого зрелища доктор не перенес бы. Уж лучше тесниться на «Энтерпрайзе» живыми и невредимыми.
Глава 6
Когда корабль-челнок «Галилео-5» приблизился к цели, Ухура включила главный экран, чтобы три ее пассажира смогли полюбоваться захватывающим дух зрелищем.
У Кирка и в самом деле перехватило дыхание от увиденного: «Энтерпрайз» парил в пространстве, лоснящийся и сияющий на фоне полной луны. На какой-то миг он даже позабыл, что видит всего лишь копию, к тому же довольно плохую. Не стыдясь охватившего его чувства, не пытаясь выразить его собственными словами, он прочитал, казалось бы, давно забытые им строки:
А все, что прошу я, как милости Божьей, Так это – надежный корабль и звезда.
И курсом надежды из тьмы бездорожий К тебе возвращусь я – уже навсегда.
Маккой, сидевший справа от Кирка, лукаво посмотрел на него, как бы говоря: «Ты уже забыл наш недавний разговор? Так могу напомнить твои слова – „Это не „Энтерпрайз“ – это самозванец“. Но вид сверкающего под луной красавца примирил всех – хотя бы на какое-то время. Во всяком случае, благоговейная тишина в рубке челнока длилась бы намного дольше, не будь доктор таким любознательным:
– Мелвил, не так ли? – спросил он. Джим пожал плечами – он не помнил имени поэта.
– Джон Мейсфилд, – поправил доктора Спок. Он расположился слева от Кирка, и таким образом Джим оказался меж двух оппонентов. Он уклонился от дискуссии, чтобы не попасть впросак, но подозревал, что Спок был прав, как всегда. Однако Маккой не уступал так просто и, наклонившись вперед, чтобы бросить вызов в лицо, переспросил:
– А вы уверены в этом? – Он не отрывал от Спока недоверчивого взгляда. Тот процитировал:
Прости, не хочу причинять тебе горя.
Но низкое небо, но ветер в трубе.
Опять меня манит пустынное море, Опять ухожу я навстречу судьбе.
А все, что прошу я, как милости Божьей, Так это – надежный корабль и звезда.
И курсом надежды из тьмы бездорожий К тебе возвращусь я – уже навсегда.* (*Перевод В. Ионова) Спок закончил:
– Джон Мейсфилд, «Морская лихорадка», 1902 год по старому земному календарю. Я хорошо разбираюсь в классике, доктор.
– Да?
– ехидно улыбнулся Маккой. – Тогда почему вы не знаете «Греби, греби?..»
На этот вопрос у Спока ответа не оказалось. Джим, едва сдерживал смех, продолжая смотреть на экран. Масса корабля заслонила весь обзор и как бы прижалась к нему;
– Готовы к маневру пришвартовки; – – объявила Ухура. – «Энтерпрайз», берите управление на себя.
– И да поможет нам Бог! – добавил Маккой.
Голос Зулу ответил:
– Роджер, «Галилео-5». Открыть двери. Переключить энергию на транспортный луч.
Два члена команды корабля – Зулу и Чехов – согласны были и на понижение в должности ради службы под началом Кирка, и по этой причине сам Кирк чувствовал нечто большее, чем угрызение совести. Зулу уже давно заслужил свой собственный корабль. Но, как он объяснил Кирку, сделал именно то, что хотел сделать, а если капитан не доволен таким решением, то может списать его с корабля.
Такую роскошь Кирк не мог себе позволить. Зулу считался одним из лучших рулевых в Звездном Флоте, если не самым лучшим, а Чехов – лучшим навигатором. Списать их своим приказом, отказаться от них… у него и без того хватало недоброжелателей и проблем… в конце концов он махнул рукой – пусть будет, как будет. И не мог заглушить в себе чувство вины.
В очертании «Энтерпрайза» угадывались створки закрытых дверей: подчиняясь транспортному лучу, «Галилео-5» шел ко входу на посадочную площадку. Вот створки дверей разъехались в стороны, и челнок мягко скользнул в огромную утробу корабля-матки.
Ухура открыла люк и выпустила пассажиров из челнока. Недавняя иллюзия Кирка, что он возвращается домой на старый «Энтерпрайз», моментально испарилась: большая ремонтная платформа оказалась захламлена подручным материалом и инструментом, но за исключением нескольких членов команды на ней никого не было.
Появился инженер Скотт, запыхавшийся, растерянный, одетый в промасленный комбинезон. Вокруг его покрасневших глаз за истекшие сутки-двое появились большие темные круги, выглядел он так, словно не спал несколько недель подряд.
– Капитан, – обратился он неожиданно энергично, – джентльмены! Боюсь, что здесь нет никого, кто мог бы приветствовать вас согласно Уставу. – Жестом руки он указал на свой комбинезон:
– Простите, что моя повседневная форма не подходит к наряду почетного караула.
– Все в порядке, инженер, – прервал его Кирк, горя нетерпением задать рвущиеся с языка вопросы:
– Итак, мне известно, что транспортатор все еще не работает, а как остальное? Корабль может взлететь?
Скотт откинул назад голову и закатил глаза:
– Если я что-то и могу сказать с полной уверенностью, так это то, что они сделали все не так, как надо.
Кирк нахмурился:
– Мистер Скотт, вы сказали, что сможете привести корабль в порядок за две недели. Я дал вам три. Что происходит?
Напускной энтузиазм Скотта исчез, с самым серьезным видом в течение минуты он обдумывал вопрос капитана, затем ответил:
– Если честно, то я думаю, что вы дали мне слишком много времени.
– «Слишком много времени», – эхом отозвался Кирк, оценивая ответ. Он сдержал улыбку. – Очень хорошо, мистер Скотт. Продолжайте в том же духе.
– Есть, сэр, – невесело отозвался Скотт, но в его голосе слышались нотки удовлетворения. – Никакого отдыха для уставших…
Кирк и другие вместе с ним направились к турболифту.
– Я думал, он скажет «никакого отдыха для грешных», – высказался Маккой.
– Сомневаюсь, что Скотт углубляется в такие тонкости. – Кирк указал на инженера, который на другом конце платформы уже распекал провинившегося члена команды:
– Сколько раз я говорил, – размахивая каким-то инструментом перед самым носом виноватого, отцовским тоном увещевал его Скотт. – Для хорошей работы требуется хороший инструмент. А чем вы работаете?
Кирк вошел в лифт, где его ждали Ухура и остальные. Маккой встретил его кивком в сторону Скотта:
– По-моему, я никогда не видел его более счастливым.
– Возможно, ты и прав, – отозвался Джим. – Он не может пожаловаться на отсутствие проблем в жизни.