Но Спок остановил его жестом.
Сибок остановился. Их разделяло расстояние вытянутой руки.
Толпа затаила дыхание. Слышался только треск и шипение горящих факелов. Все ждали, а Спок читал по лицу Сибока его мысли: боль и смущение, любовь, ненависть, горечь, раздражение и снова любовь. Но ни следа искренности на его лице Спок не заметил. Ни искренности, ни честности. Они появляются лишь тогда, когда он уверен в успехе.
«А когда не уверен? – подумал астронавт. – Облака в ветреный день не так быстро меняют свою форму, как он свои мысли и чувства», – и в следующую секунду Спок отгородился от Сибока духовным щитом: их былая связь принадлежала прошлому.
Сибок криво усмехнулся, принял нарочито веселый вид и перешел на стандарт, чтобы разговор двух вулканцев был понятен всей толпе, чтобы наказать Спока за высокомерие.
– Все еще одурачен? – покачивая головой, с истинной болью в голосе, спросил Сибок. Нежность, любовь, сожаление – все было в его голосе. – Все еще веришь тому, что говорили обо мне старейшины? Ты нисколько не изменился со своих тридцати лет, Спок. А я надеялся, что ты повзрослеешь хоть немного.
Стало ясно, что Сибок хочет пробудить в Споке ответные чувства. Но Спок с каменным спокойствием смотрел на него.
Быстрым отчаянным жестом Сибок прижал ладонь к своей груди:
– Спок, это я – Сибок. Прошло тридцать лет, и мы наконец-то встретились. Разве тебе нечего сказать мне?
– Есть, – ответил Спок.
Сибок немного подождал и не вытерпел:
– Ну, что ты хочешь сказать мне? Говори!
– Ты подлежишь аресту за нарушение семнадцати пунктов Договора о Нейтральной зоне.
Слова «подлежишь аресту» вызвали совсем не ту реакцию, какую они вызывают в обычном случае: глаза Сибока расширились от удивления и зарождающегося веселья:
– Спок, более ста ружей нацелены в твое сердце!
– Шестьдесят три, по моим подсчетам, – без тени юмора ответил Спок, вызвав на лице Сибока такую гамму чувств, что окружающие едва успевали следить за ними. Но недоверие, скепсис и веселье заглушали другие чувства. Сибок отступил на шаг назад, запрокинул голову и расхохотался.
Смеялся он долго, с наслаждением, до слез. Его приверженцы подхватили его хохот, и вскоре вся толпа, исключая членов команды челнока, закатывалась от смеха, утирая слезы.
– Наконец-то, Спок! – все еще всхлипывая, с трудом проговорил Сибок, – наконец-то у тебя появилось чувство юмора. Итак, ты можешь теперь…
– Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя, – холодно прервал его Спок. – Произошли серьезные изменения. Если ты не сдашься сейчас…
Сибок встряхнул головой, как бы отгоняя от себя остатки веселья, и поднятой рукой остановил Спока:
– Прости меня, Спок, но сейчас я не могу сдаться, потому что не успел еще по-настоящему нарушить Договор о Нейтральной зоне. Я только приступаю к нарушению. И не намерен отступать. Но сначала мне надо кое-что добыть. Это кое-что внушительное, большое.
Спок удивленно посмотрел на него. Он начал понимать, куда клонит Сибок, но не мог этому поверить.
– Да, Спок, ты прав, – подтвердил его опасения Сибок, – мне нужен ваш корабль. – Он сказал это серьезно, без тени улыбки.
Возмущенный Кирк шагнул вперед и спросил:
– Вы организовали этот спектакль, чтобы заполучить мой корабль?
Сибок с досадой повернул голову в его сторону и с пренебрежением поинтересовался:
– А вы кто такой?
– Джеймс Кирк, капитан «Энтерпрайза».
Сибок удивленно вздернул брови:
– А я-то думал, Чехов…
Не докончив начатой фразы, он прервал сам себя и вновь улыбнулся:
– Теперь я все понимаю. Неплохо задумано, капитан. – Он опять обратился к Споку:
– Спок, насколько я помню, это твой второй шанс присоединиться ко мне. Что ты на это скажешь?
Лицо Спока отражало его внутреннее состояние, он ругал себя, за это и ничего не мог поделать с собой, ведь вопрос был не о верности капитану, «Энтерпрайзу» и его команде, вопрос был о другом, но Спок ответил так, как хотел ответить:
– Я – офицер Звездного Флота и сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить тебя.
Искра сожаления, боли промелькнула в глазах Сибока и пропала, взгляд его стал таким же холодным, как у Спока:
– Очень хорошо, – твердо сказал он. – Тогда я возьму корабль без вашей помощи. – И повернулся к Споку спиной.
– Скажите ему, Спок, – прошептал Маккой, – Чехов и Скотт не пустят его на корабль без нашего согласия.
– Доктор, – медленно ответил Спок, – хоть раз поверьте мне на слово: я лучше вас знаю, насколько умен Сибок и какими возможностями обладает. Если он сказал, что возьмет корабль без нашей помощи, то будьте уверены – он его возьмет.
– Внимание, челнок? – в который раз повторял Скотт.
Чехов поймал себя на том, что нервно барабанит пальцами по пульту командного управления, и заставил себя остановиться. Все шло вверх тормашками, не по плану, не так, как они предполагали: лидер террористов по своей инициативе прервал связь, после чего никто из высадившихся на планету на связь не вышел. В это время челнок, вероятно, уже получил бы разрешение на вход в подвесную палубу, но никто на его борту не отвечал на запросы Чехова ни на одной частоте.
– Где находится «Хищник»? – спросил Чехов.
– Близко, – мрачно ответил Скотт.
Одно к одному, и концов не сыскать. В чем дело? Что случилось? Поначалу Чехов думал, что он что-то упустил из виду, но проверки доказали, что с кораблем все в порядке. Значит, нелады с «Галилео», – возможно, он захвачен террористами, а команда его или перебита, или попала в плен. И в том, и в другом случае «Галилео» отрезан путь на «Энтерпрайз».
И все же Чехов заставлял себя ждать, ждать до последней минуты, до последнего мгновения, надеясь хоть что-нибудь услышать от капитана. Если это мгновение и приближалось, то вместе с клингонским кораблем.
Да, «Оркона» приближалась и к Нимбусу-З, и к своей самой лакомой добыче – «Энтерпрайзу».
Первый офицер Виксис сидела на своем посту, не отрывая глаз от экрана, капитан Клаа стоял рядом с ней и так же не отрывал глаз от пустого пока экрана. Они оба вздрогнули одновременно, когда перед их глазами ярко засветилось изображение «Энтерпрайза».
Клаа сдерживал себя. Одарив Виксис многообещающим взглядом, он провел рукой по ее сильному упругому плечу и отправился на пост управления огнем.
Виксис вслух прочитала данные, появившиеся на экране: «Расчетный радиус атаки… восемь тысяч келикам».
Клаа поспешил занять свое место и присмотреться к мишени. Его пальцы слегка дрожали от предвкушения победы.
– Снизить скорость, – приказал он Татару, – снизить энергию на одну четверть. Подготовиться к маскировке.
Взвыли сирены. Капитанский мостик озарился тревожным красным светом. Клаа почувствовал, как гулко забилось его сердце.
– Включить защитное поле, – отдал он последнюю команду и поздравил себя с тем, что сумел скрыть свою неподдельную радость.
«Оркона» – укрытая защитными полями невидимка – стремилась к конечной цели всякого военного корабля – сойтись с противником и уничтожить его. Хищной птице «Орконе» – лучшему кораблю империи – предстояло сойтись с «Энтерпрайзом» – лучшим кораблем Федерации, молодому капитану Клаа выпало счастье командовать «Орконой» и уничтожить «Энтерпрайз» вместе с его командиром Джеймсом Кирком – лучшим капитаном галактики.
Жаль, что капитан Кирк так и не узнает, от чьей руки он погибнет, но Клаа не может демаскировать корабль, рисковать им ради тщеславия. Цель важнее всего. А самая безопасная цель – это мишень. «Энтерпрайз» на всех экранах «Орконы» светился, как мишень.
Скотт, сидевший на месте Спока, всматриваясь в координатный окуляр, поднял наконец голову и мрачно сказал:
– Мистер Чехов, я потерял «Хищника». Они, должно быть, замаскировались.
Чехов понимающе кивнул, он знал, что предвещает этот маневр: клингоны, оставаясь, невидимыми, подкрадутся на расстояние выстрела и расстреляют «Энтерпрайз».