– Чехов? – хрипло шепнул он.
– Что у вас там происходит? – выкрикнул Чехов.
– Они вышли из челнока.
– Кто они?
Скотт приподнялся на цыпочки, чтобы видеть происходящее внизу. Светоармеец заметил его голову над краем платформы, вскинул ружье и выстрелил. Скотт без сознания рухнул на палубу.
– Мистер Скотт? Скотт? Что с вами? – надрывался Чехов, и, не получив ответа на свои вопросы Скотту, обратился по иному адресу:
– Господи, что за чертовщина происходит на этом корабле?
Глава 11
Зулу очнулся от теплого ласкового прикосновения руки, тронувшей его плечо. Он открыл глаза, приподнял голову и увидел прямо перед собой передатчик пилота и смутно вспомнил, что во время посадки ударился о него головой.
– Мы на борту «Энтерпрайза»? – спросил он неведомо кого и, повернув голову к плечу, увидел посла ромуланцев Дар. Ее рука лежала у него плече, глаза с тревогой смотрели в его глаза, мелодичным голосом она участливо произнесла:
– Вы не ушиблись? С вами все в порядке? Мы на борту «Энтерпрайза» – благодаря вашему искусству, мистер Зулу.
Мелодичный голос, теплая рука, миловидное, с идеально правильными чертами, лицо, золотисто-карий огонек в глазах с россыпью зеленых искр, – все напоминало в ней грациозную кошку, застывшую перед прыжком.
Зулу улыбнулся, но увидев болтавшийся на ее боку пистолет, вспомнил, что он – пленник и что увидел в ней кошку только потому, что ему выпало играть роль мыши. Ощущение мышиной беспомощности усилилось, когда позади Дар он заметил посла клингонов – старый генерал неподвижно сидел в кресле, мирно покоя одну руку на своем обширном брюхе, а другой держал непомерно маленький для его огромной ладони пистолет. Ствол пистолета повторял каждое движение головы Зулу.
Рулевой брезгливым движением плеча отстранился от ласковой руки, с болезненной гримасой потер себе шею и выкрикнул:
– Ухура?
– Со мной все в порядке, – послышался ее близкий голос.
Дар отступила на шаг в сторону, и Зулу увидел Ухуру. Телбот помогал ей подняться на ноги, с одинаковой галантностью и подставляя локоть для упора, и прижимая к груди пистолет, направленный на Ухуру.
С трудом поднявшись на ноги, Зулу строго спросил у Дар:
– Где капитан? Что вы сделали с ним?
– С ним все в порядке. Его сопровождает Сибок, и никто не причинит ему вреда, если он согласится сотрудничать с нами.
Зулу с удивлением выслушал ее слова, но ничего не ответил, а Дар шагнула вперед, приглашая арестованных на выход. Ухура и Зулу, поддерживая друг друга, выбрались из челнока на посадочную площадку.
Твердо став на ноги и, оглядываясь, они успели увидеть лишь спины капитана, Спока и Маккоя, которых уводила стража. Сибок провожал их глазами, не замечая новоприбывших пленников, пока не заговорил Коррд:
– Эти двое нам пригодятся, – сказал он Сибоку, указывая на Зулу и Ухуру так, словно их участь уже была решена.
Сибок повернулся к ним, оглядел без всякого любопытства, словно мысли его были еще с теми, кого он только что проводил. Зулу недоумевал:
«Кой черт кроется за словами Коррда? Уж не собираются ли они использовать нас как заложников в переговорах с Федерацией? Или на уме у них нечто совсем другое?» А вслух он сказал:
– Мы не собираемся сотрудничать с вами. И не надейтесь, что нас можно уговорить.
Он вызывающе посмотрел на Сибока. А тот лишь улыбнулся, не спеша подошел и остановился на расстоянии вытянутой руки. Кинув на Зулу лишь беглый взгляд, он внимательно изучал лицо Ухуры, потом осторожно притронулся к нему рукой.
– Оставь ее в покое! – с угрозой произнес Зулу и подался вперед, не обращая внимание на пистолеты в руках Дар и Коррда.
– Все в порядке, Зулу, я не боюсь его, – успокоила его Ухура.
Но как только ее глаза встретились взглядом с глазами Сибока, с ней стало твориться что-то необъяснимое. Вначале ее охватила паника, и она готова была закричать от ужаса, но так же внезапно, как и пришла, паника сменилась чувством глубокой умиротворенности, довольства собой и страстным желанием заглянуть куда-то вперед, увидеть недоступное… А Сибок придвинулся к ней еще на пол-шажочка, нежно коснулся пальцами ее висков.
Зулу уже доводилось видеть, как что-то подобное делал и Спок во время процедуры психического воздействия, но он никогда не позволял себе этого без предварительной просьбы того, над кем проводилась процедура. А то, что делал сейчас Сибок, было грубым нарушением этических установок религии вулканцев.
– Не смей! – закричал Зулу, подступая к Сибоку и занеся руку для удара. – Ты думаешь, что…
С неожидаемым от него проворством Коррд шагнул вперед и рукояткой своего пистолета ткнул в грудь Зулу так, что у него перехватило дыхание. Прижав руки к груди, Зулу медленно опускался на корточки и не видел, как Ухура блаженно закрыла глаза, впадая в транс.
Сибок почти вплотную придвинулся к ней, уже не только виски, но и лоб ее был во власти рук вулканца. Он что-то нашептывал ей тихо-тихо.
– Нет! – голосом, полным отчаяния, отвечала Ухура. – Нет! Прошу вас… Не надо…
– Ты издеваешься над ней! – выкрикнул Зулу, поднимаясь с корточек, и замолчал: ни Сибок, ни Ухура не слышали его, пребывая в невидимом для постороннего взгляда, мире.
Отчаяние, страх на лице Ухуры сменились улыбкой счастья, глазами, полными благодарности, смотрела она на Сибока, одинокая слеза медленно скатилась по ее щеке.
– Спасибо вам, – шептала Ухура. – Спасибо…
– Что ты с ней сделал? – закричал Зулу, подаваясь вперед, почти повисая грудью на стволах пистолетов.
– Все хорошо, Зулу, – повернулась к нему Ухура. – Он не причинит нам вреда, он хочет нам помочь.
– Отлично! – решительно сказал Зулу, обращаясь к вулканцу. – Ее ты уже обработал. Посмотрим, как тебе удасться проделать то же самое и со мной. Она поддалась твоему гипнозу. Продолжай в том же духе – докажи, что и я слабее тебя.
– Молодец! – одобрила его решение Дар. И ее голос прозвучал для Зулу последним отголоском действительности, уже не реальным отголоском…
А реальной была лесная дорога, по которой он, одиннадцатилетний Хирару Зулу возвращался из школы домой. Возвращался не один, рядом с ним шла Кумико – его провожатая, его покровительница. По возрасту она была старше его на три года – худощавая, черноглазая, в кокетливой вязаной шапочке и в незатейливом костюме цвета хаки. Помимо трех лет она была старше Зулу по опыту на целых три поколения: столько времени семейство Кумико проживало на Ганьютцу. А Зулу лишь год назад покинул вместе с родителями Землю и самый красивый во всей галактике город – солнечный Сан-Франциско.
Привыкший к шумным улицам, к праздной и праздничной толпе, к яркой иллюминации в вечерние и ночные часы, Зулу не мог еще привыкнуть к тихим лесным тропинкам, по которым прогуливались никуда не спешащие ганьютцы, к дремучим лесам, где так легко можно было заблудиться. И даже дорога в школу – шесть километров туда и шесть обратно – без Кумико была бы для него сплошным кошмаром: за каждым поворотом тропинки мог встретить его и диковинный зверь, и непривычное дерево.
Недаром же целая колония лучших вулканских ученых век за веком изучала чудеса флоры и фауны Ганьютцу.
А еще каждый вторник Зулу ожидало тяжелейшее для него испытание. Как раз на полпути между школой и домом, под тенью густых деревьев приютилась бакалейная лавка Везелей, и раз в неделю он должен был заходить туда и забирать заказанные для дома продукты.
Супружеская чета Везелей была единственными в их округе землянами, переселившимися на Ганьютцу в незапамятные времена, и Зулу притягивало к ним странное любопытство, но больше всякого зверя он боялся мистера Везеля.
Мистер Везель был желчный, седой, квадратного телосложения старик, с такими густыми, сросшимися на переносице бровями, что единственный глаз Везеля едва был виден из-под дремучей темноты их зарослей. Когда он открывал свой рот, чтобы обругать кого-то, его большие желтые зубы обнажались, мясистые губы кривились в ехидной усмешке, и Зулу почему-то всегда хотелось закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы не видеть и не слышать Везеля.