Кристоф замолчал, пытаясь скрыть охватившие его эмоции. В памяти снова возникли ряды беспощадных машин, уничтожающих все на своем пути. Они с одинаковым безразличием расстреливали мужчин, женщин и детей, разносили здания, оставляя под обломками тех, кто не успел выбраться. А затем все сжигали. Подземный Берлин полыхал, и густой запах дыма до сих пор чувствовался в тоннелях метро.
Когда Шульц снова заговорил, в его голосе послышалось отчаяние:
— Послушайте, Дмитрий, нас осталось меньше четырехсот человек. Другие города Германии не выходят с нами на связь. В этой войне у Берлина нет союзников. Точнее, не было, пока не появились вы. Проклятье, вы сказали, что хотите помочь нам! Ну так помогите!
Однако даже после этих слов, Лесков медлил с ответом. Разве он мог принять подобное решение с ходу, да еще и в одиночку? Его положение в совете и так было шатким: какова же будет реакция членов правления, когда он вернется на базу в компании четырехсот немцев? Как подобное воспримут петербуржцы, которых и так уже лишили электричества? И, главное, где селить этих самых «беженцев»? Чем кормить и лечить? Шульц четко дал понять, что среди выживших полно раненых, а также стариков, женщин и детей. И почти нет настоящих солдат. Канцлер Германии сделал все, чтобы его страна оказалась наиболее уязвима и тем самым «очистилась» в самые кратчайшие сроки.
Но, с другой стороны, приютив у себя всех этих людей, петербуржцы получат в свое распоряжение целых семь полукровок, среди которых был один «телекинетик» и один «теневой». К тому же берлинцы обещали предоставить формулу своего препарата, который усиливает способности «иных», а так же — раскрыть секрет создания ловушки, в которую чуть не попались Дмитрий и его группа.
— Вы не торОпитесь отвечать, — с усмешкой заметил Кристоф. — Считаете, что мы станем для вас обузой? Что же… Ваше молчание красноречивее любого ответа. Думаю, на этом нашу встречу можно заканчивать.
Шульц смерил Дмитрия презрительным взглядом, после чего решительно направился к выходу из помещения. Что бы ни обещал ему этот русский, он не собирался бросать своих людей на произвол судьбы. Возможно, сейчас он отказывался от самого главного шанса в своей жизни, ведь, если Лесков шагнет в телепорт, его предложение навсегда уйдет вместе ним. Однако Кристоф попросту не мог отвернуться от тех, кто сейчас так отчаянно нуждался в его помощи. Он был единственным телекинетиком в городе и, собственно, единственным козырем выживших.
За дверью его с нетерпением ждали друзья, а где-то под Рейхстагом — почти четыреста человек, навьюченные рюкзаками с продуктами, лекарствами, оружием и разработками. Кристоф хотел, чтобы в случае компромисса, перемещение людей до телепортационной «арки» занимало не более десяти минут. Он не собирался позволять Лескову возвращаться на базу, чтобы согласовывать этот вопрос с другими русскими: нет уж, раз решили, значит, будут действовать сразу! Однако Дмитрий остался непреклонен, а он, Шульц, просто мечтательный дурак, который так неосмотрительно пообещал своим людям новую жизнь.
— Кристоф, — неожиданно окликнул его Дмитрий, когда немец уже положил ладонь на ручку двери, желая выйти. — Я молчал не потому, что не желаю помогать вам, а потому что прикидывал, где вас можно разместить. Одна из станций не достроена, поэтому непригодна для жизни. Вторая же подверглась атаке. Но, если привести ее в порядок…
Услышав эти слова Кристоф резко обернулся. Несколько секунд он недоверчиво смотрел на русского, но вот его губы тронула осторожная улыбка.
— Мы, немцы, любим наводить порядок, — в серых глазах мужчины впервые промелькнула искренняя радость, после чего он все еще недоверчиво воскликнул. — Значит, вы все же нас примете?
— При условии, что вы будете наводить порядок только шваброй и не станете создавать «государство в государстве».