— Я, Андрей Николаевич, вот к вам по какому вопросу… — резко перешел к делу Ярослав. — Не мне вам рассказывать о ситуации в экономике. У меня есть навязчивая идея несколько диверсифицировать нашу деятельность. Мы чересчур узконаправленны.
— И что ты предлагаешь?
— Я отвечу, но чуть позже. От вас мне нужно только желание развиваться.
— Интрига на интриге, — усмехнулся босс и в один миг изобразил задумчивость. — Ну, предположим, желание имеется, только инвестировать во что попало я точно не собираюсь.
— Всему свое время, Андрей Николаевич. Для начала я посмотрю все возможные и вероятные кейсы, а затем уже мы будем долго и нудно обсуждать целесообразность затрат. По нынешнему курсу рубля наши новые продукты смотрелись бы очень привлекательно. А поэтому, если мы упали, то давайте поднимемся и захватим что-нибудь с пола. Конъюнктура рынка нам только в помощь. Пускай остальные продают, если на большее не способны, а мы будем работать. Это же и вам в копилку ляжет, Андрей Николаевич.
Босс сурово и пристально смотрел на Ярослава. Буквально на глазах молодой менеджер вновь расправлял свои крылья, и каждое его следующее предложение звучало все тверже и убедительней:
— Пока вы думаете, я буду ездить и встречаться с людьми, смотреть эти чертовы вертикальные рынки. Пускай заказчики режут свои бюджеты — это их право. А наше право — создавать собственный продукт, дешевле и функциональнее, чем у конкурентов. И с этим продуктом я приду к нашим уважаемым заказчикам. С продуктом нашего собственного центра разработок.
Ярослав вернулся в кабинет, налил кофе и принялся бесцельно расхаживать по своей маленькой конуре. Мозг напряженно работал, мысли, как прежде, вытесняли друг друга, темперамент снова брал верх. Силы возвращались, и страстное желание работать наполняло каждую его клетку: просто работать — сегодня лететь на восток, а завтра на запад, встречать и провожать солнце, чувствовать жизнь, бурную и абсолютно счастливую. Не ради мишуры, а ради того, чтобы созидать, оставлять яркий след и, возвращаясь домой, видеть счастливые глаза тех, кому он дорог. Завышенная прежде самооценка сменялась чем-то иным: самоуважением. Он отчетливо видел свой путь, он понимал, что значит быть человеком. Оба они понимали теперь — он и Олег. И в эти яркие минуты триумфа над собственным «я» ему особенно верилось, что так и будет всегда. Ярослав опустошил кружку и подошел к окну. Сквозь приоткрытые жалюзи и осиротевшие ветви деревьев ему был виден возвышающийся старый намоленный храм. Яркой вспышкой в памяти мелькнула другая картинка — колышущиеся жалюзи и за ними подбитая диспетчерская вышка.
— Вот такие вот повороты судьбы, братцы, — вымолвил Ярослав и перекрестился.
Снова поморщившись от боли, он опустился в кресло и открыл новый ноутбук.
Глава 37
26 мая 2016 года — прекрасный погожий денек в столице. 25 градусов по Цельсию, примерно столько же, сколько рисовали донецкие термометры ровно два года тому назад. Редкие облачка медленно плывут по небу, теплый ветер успокаивает город. Незаметно канули в историю два года жестокого противостояния, столкнувшего лбами Восток и Запад — непримиримые цивилизации с их ценностями и особенностями. Полем брани на этот раз была биполярная Украина, и, быть может, именно 26 мая 2014-го и разгоралась большая бескомпромиссная схватка. Возможно, эту трагическую дату стоило бы озаглавить, как фильм, фразой «Завтра была война». Никто тогда не думал, что ждет впереди, вряд ли кто-то догадывался, что майское утро станет спусковым крючком кровавых событий, войны на Донбассе, вооруженного конфликта на востоке Украины, унесшего лишь по официальным данным десяток тысяч жизней. Как следствие — миллионы вынужденных переселенцев из некогда богатейшего региона Советского Союза, сам регион, которому даже замороженный конфликт принес полный упадок во всех сферах жизни. Да и «Большая Украина», изнуренная войной, чувствовала себя не лучше.
Международный аэропорт «Донецк» имени великого композитора Сергея Сергеевича Прокофьева прекратил функционирование по прямому назначению аккурат с 26 мая 2014 года. По злой иронии судьбы последним рейсом, что покинул воздушную гавань, стал тот самый семичасовой киевский рейс. Вплоть до января 2015-го здание некогда сверкающего огнями нового терминала превратилось в местный «Дом Павлова» и, как итог, было практически разрушено вместе с потерявшим стратегическую важность донецким авиаузлом. Эта битва стала делом принципа для всех. 242 дня большого сражения, достойного прославить его участников и остаться важной главой в анналах военных хроник. Битва за донецкий аэропорт оказалась настоящим последним рубежом, за которым находилась призрачная, несуществующая цель. На каждой из сторон достойнейшей схватки были свои герои, и каждый стоял на своем, стойко выполняя поставленные задачи. Кировоградский спецназ, элита еще советских спецпод-разделений, бился насмерть. «Киборги» — так окрестят оставленные на убой ударные силы украинской армии. С другой стороны, выкладывая себе дорогу из трупов, их атаковали не менее боеспособные силы повстанцев — передовые батальоны «Спарта» и «Сомали» с легендарными командирами Моторолой и Гиви прогремели на весь мир. Киборги против Спарты и Сомали — будто название кассового блокбастера! Они стоили друг друга.