Гремит многоголосие над Евразией, гремит над всей зеленой планетой, и человек, имеющий уши и слышащий, — как частичка громадного неделимого организма, как элемент сложнейшей нейронной сети. Где-то там, далеко-далеко, на безлюдном русском севере, у холодного озера Виви, где куцые низкорослые лиственницы захватили каменистые берега, пребывают душа и сердце этой таинственной сущности. Там, у маленькой деревянной часовни, может, чуть южнее, может, чуть западней, душа ищет покоя в замерзшей колыбели. Как прежде, ее тревожат неиссякающие силы. Уж тысяча лет канула в историю, но все нет ей долгожданного покоя. Терзают ее конечности коварные звери, содрогаются ледяные воды прекрасного Виви. Римские клубы, соросы, альянсы, шарашки с пухнущими от золота хищниками. Как и ныне, они плетут интриги, точат ножи, заостряют копья, сеют ненависть, вражду. Базаровы, назанские, жадовы… Вездесущая интеллигенция с помутневшим рассудком, что вечно ждет перемен. Как смертоносные бактерии, они жаждут ран и немощей, слабостей и хвори — они очень хотят есть.
Но нет таких деструктивных сил, что способны разрушить, уничтожить громадный организм, его душу и тело. Ибо люди его — могучая центростремительная сила, а народная мудрость, словно меч-кладенец, отсекает мерзкие огнедышащие головы. И что бы ни происходило, что бы ни строило козни, — всё вновь соберется воедино, и найдет наконец душа покой в этих тихих и безмолвных местах. Да будет же в этом заслуга народа, товарищества, небесного воинства! Их героических предков, отважных мужей и верных жен, прекрасных детей и всех тех, кто предан высоким идеалам. И да не погибнут они без смысла, достоинства и самоуважения.
А для меня кусок свинца, Он в тело белое вопьется, И слезы горькие прольются, Такая жизнь, брат ждет меня.
И не бывает славы без жертв.