К середине апреля уже вся Донецкая область стояла под черно-сине-красными знаменами. В киевских кабинетах рвали и метали. Масла в огонь успели подлить и некоторые спецподразделения, отказавшиеся проводить карательные операции против повстанцев. А тем временем «потешные полки» Хакимзянова весьма быстро крепли и неведомо каким образом массово разживались оружием. 15 апреля «народная армия» недели отроду успешно отбивала наступления вооруженных до зубов украинских спецподразделе-ний на Славянск и Краматорский аэродром. А днем позже некие люди без опознавательных знаков уже отбирали армейскую бронетехнику, переправляя ее на нужды ополчения. На шум выстрелов, на помощь угнетенному народу Донбасса из разных уголков России потянулись сочувствующие горячие головы. Интенсивность боестолкновений усиливалась по всему региону.
На радость одним и на печаль другим 28 апреля была провозглашена Луганская народная республика во главе с ее инициатором, сторонником Новороссии и командиром местной «армии Юго-Востока» Валерием Болотовым. Весьма воинственное новоявленное образование незамедлительно присоединилось к противостоянию с Киевом. А тамошняя милиция, надев георгиевские ленты, в спешном порядке перешла на сторону протестующих. Все как в соседнем Донецке! И будто бы под копирку на 11 мая 2014 года назначался аналогичный по статусу региона плебисцит. Восток кипел. Правда, без Харькова, который подвергся мощным репрессиям. Идея Новороссии повсеместно будоражила умы пророссийских патриотов. Так или иначе, все ждали ответа хунты. Не щедрой раздачи бронетехники и пугающихся друг друга необстрелянных бойцов, а настоящего жесткого ответа. Того ответа, который, вероятно, уже планировался на Западе и в кулуарах киевской власти, когда кровь и слезы зальют наконец землю зарвавшихся «колорадов».
Глава 12
Утро первого дня долгожданных майских праздников сотворило дорожный коллапс на выездах из Москвы. Автомобили различных мастей — старенькие жигули, премиальные внедорожники, — все пытались вырваться из крепких объятий мегаполиса. Их салоны были забиты людьми и каким-то скарбом, и все это напоминало массовое бегство населения, охваченного ужасом, кадры очередного голливудского армагеддона.
— Черт бы побрал эти пробки! И куда их всех несет в такую рань? Я же говорил, надо раньше вставать, — раздраженно ворчал Ярослав.
— Да тише ты, Сашку разбудишь. Сам тогда его будешь успокаивать, — шепотом отвечала Света. — Прежде чем встать и поехать, еще нужно вещи собрать, ребенка. Но тебе же этого не понять.
— Еще дороги эти! — переключился Ярослав на коммунальщиков. — Их, похоже, только к выходным начинают ремонтировать. Точь-в-точь — в начале выходных и в конце. А остальное время бамбук курят.
— Да тише ты, говорю. Скоро поедем.
И спустя час они катили уже по благополучному ближнему Подмосковью с вереницей разношерстных жилищ, коттеджей и простецких домиков садовых товариществ. Высокие дворцы надменно взирали на более скромных соседей. Хаотичная смесь классов общества — здесь, там, повсюду, в едином пространстве, замариновавшем все воедино. Старые и новые храмы и церквушки поблескивали куполами в ярких лучах утреннего солнца. В смешанных лесах Подмосковья еще не заматеревшая зелень нежным изумрудным цветом пробивалась из-за могучей хвои. Автомобили то тут, то там сворачивали на примыкающие дороги, к своей заветной цели. Традиционная маевка, неспешно переходящая в праздничный салют в честь Дня Великой Победы, красные дни календаря десятилетиями притягивали население за пределы города — на дачи, природу, шашлыки, и напоминали: впереди еще целое лето! Короткое русское лето! И нужно успеть взять максимум от этой поры перед тем, как снова погрузиться в холод северных широт.
Машина въехала в ворота садового товарищества и вскоре остановилась у невысокого забора, за которым виднелся двухэтажный бревенчатый дом. Ярослав гудком клаксона обозначил прибытие, и чета Стрельниковых принялась выгружаться из автомобиля.
— Боже, он еще такой маленький, а уже весь багажник занял. У меня в голове не укладывается, как это все тут уместилось, — засмеялся Ярослав, глядя на кучу вещей, разложенных на земле. — Да тут впору автобус покупать!