Там, сменяя друг друга, крутились жутковатые кадры: драки, дым, тела погибших… Экстренный выпуск новостей был полностью посвящен ужасным событиям, произошедшим накануне вечером в Одессе, — столкновению интересов и принципов, переросшему в кровавое противостояние сторонников и противников Евромайдана, когда градус взаимной ненависти, похоже, достиг своего наивысшего значения. Люди жаждали крови. В особенности ее жаждала прозападная часть, ожидавшая реванша на донецком и луганском направлениях. А специально мобилизованные силы как будто планомерно затягивали Украину в глубокий омут гражданской войны. И вот стали появляться первые серьезные жертвы — десятки людей задохнулись и сгорели заживо в одесском Доме профсоюзов, словно в нацистских печах. Об этом и сообщал репортаж, весьма качественно проиллюстрированный съемками с места событий.
А начиналось все как обычно. Так называемые «сторонники федерализации» со своими лозунгами и атрибутикой, местами, правда, провокационными, устроили традиционное праздничное шествие. И, вполне ожидаемо, толпа натолкнулась на «контршествие» своих крайне враждебных собратьев — футбольных фанатов, известных своими ультранационалистическими взглядами, и сторонников ценностей Евромайдана. Местная милиция оказалась не готова к такому повороту событий, и центр города быстро превратился в поле битвы с использованием подручных видов вооружения. Превосходя своих оппонентов в численности и качестве оружия, сторонники Евромайдана достаточно легко оттеснили враждебную сторону к лагерю Антимайдана, что располагался на местном Куликовом поле. И здесь уже вспыхнуло настоящее побоище. Не имея возможности сдерживать мощный натиск, «сторонники федерализации» поспешили укрыться в находящемся неподалеку Доме профсоюзов, превратив его в роковую цитадель. Обезумевшая толпа «европейцев» с неистовыми воплями «Русские, горите!» принялась воплощать свои лозунги в жизнь. В здание полетели коктейли Молотова, дымовые шашки, и пожар стал пожирать помещение за помещением. Спасаясь от огня и удушья, люди прыгали из окон. Но там их ждало избиение… Итог был ужасен.
А кандидат в президенты Украины, искрометная Юлия Тимошенко, позируя с румяным пирогом на голове, определила трагедию как «защиту зданий администрации». В угоду прозападному электорату и чьим-то интересам все границы и рамки приличия были стерты. Украина нащупывала дно. Ужасную новость сменяла абсурдная. Якобы спасаясь от российской угрозы в виде массового прибытия добровольцев, Государственная авиационная служба Украины объявила о приостановке авиасообщения Донецка и Харькова с Россией. Решение по отсечению лиц, дестабилизировавших ситуацию в стране, было понятно, но несколько наигранно, ибо пресловутые «российские боевики» и прочие лица, разрушающие украинскую государственность, скорее всего, самолетами не летали, а спокойно пользовались иными видами транспорта, пересекая практически открытую межгосударственную границу, и, вероятно, инкогнито. Но исторические мосты с Россией было приказано сжигать. Как и людей в злополучном одесском Доме профсоюзов.
— Ну и ну… Подбросили дровишек в печку, — прокомментировал Александр Сергеевич.
Ярослав, не сказав ни слова, вышел из дома и стал набирать номер Олега.
— Здравствуй, коллега. Ты можешь говорить?
— Валяй. Только сразу говорю, никакой работы не будет. Я на рыбалке и наконец-то отдыхаю душой и телом.
— Ясно. Значит, новости ты не смотрел?
— Так вот ты о чем! Смотреть не смотрел, но интернет еще никто не отменял. Я в шоке, Славик, самый мирный и позитивный город накрыла эта чертова чума!
— А кто-то мне говорил, «пошумят и успокоятся», — заметил Ярослав. — Пошумят — это когда деревня на деревню морду бьют, а тут нечто другое. А что ты скажешь насчет запрета на полеты, читал что-нибудь такое?
— Ничего я тебе говорить не буду, дай пожить спокойно! На досуге тетке позвоню и заодно этому товарищу из управления. Пусть сами обрисуют, как нам жить дальше, — очень сдержанно ответил Олег. — Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так. Закон Мерфи, елы-палы.
Снова вечер, снова беседка. Холодный северный ветер стремительно менял погоду, грубо вмешиваясь в размеренный ход праздников. Мангал с потрескивающими в нем поленьями лишь слегка согревал полуоткрытое помещение. Неугомонные лягушки прекратили вечерние выступления на время холодов. Темнело.
— А я тебе говорю, Слав, Троянского коня туда запустили, вернее, двух. Нуланд со своими печеньками — это первый конь. А ноги второго, похоже, растут оттуда, где живем с тобой мы, — важно рассуждал Александр Сергеевич, в прошлом выпускник Института марксизма-ленинизма, ныне человек, активно отслеживающий все политические баталии.