Тетя Люда снова скрылась на кухне. Олег и Антон неловко рассматривали друг друга. Оба чувствовали себя явно не в своей тарелке — они неестественно улыбались, смущаясь и не находя нужных слов. Со стороны это выглядело забавно. Пользуясь преимуществом в возрасте, Олег заговорил первым:
— Ну ты, Антоха, и здоров стал! — воскликнул он. — Копия отца! Спортзал посещаешь?
— Стараюсь, когда время есть. Университет, работа, дел невпроворот. А ты как президент, Олег. Уж точно посолидней наших власть имущих будешь, — улыбнулся Антон.
Они обнялись, и солидный Олег, будто ребенок, утонул в руках крепкого детины.
За скромным праздничным столом с бокалами домашнего вина тетя Люда долго и эмоционально расспрашивала Олега о его нынешней жизни, а большой семейный фотоальбом в черно-белых тонах помогал восстанавливать прошлое. Антон оказался общителен, и в свои двадцать шесть он вполне походил на зрелого состоявшегося мужчину манерами и суждениями. Он был аспирантом, экономистом Донецкого национального университета, а вся их семья принадлежала к местной интеллигенции. Покойный дядя Сережа был доцентом того же университета, той же кафедры, где учился Антон, тетя Люда работала учителем географии и классным руководителем в той же школе, которую заканчивали ее дети и где когда-то учился Олег, и старший брат Антона Игорь, который сейчас весьма небезуспешно трудился где-то в Канаде, тоже заканчивал Донецкий национальный университет.
— Над чем, Антон, сейчас работаешь? — деловито спросил Ярослав.
— Да ничего особенного. Вода, вода и ничего прикладного. Заодно думаю, чем заняться дальше, — улыбнулся молодой человек.
— Есть идеи?
— Скорее всего, в университете останусь. Управлять я не умею и предприятия не люблю, — засмеялся он. — Пойду, видно, по стопам отца, царствие ему небесное… А так — что тут загадывать, видите, какие дела у нас творятся?
— Давай, Антоха, к нам в Москву. Мы что-нибудь тебе придумаем, — внезапно выпалил Олег.
— О-о-о, нет уж, только не это. Ваша суматоха мне ни к чему, мне моего университета пока хватает. Тут отец трудился, да и мама не горит желанием куда-то ехать, а одну я ее не оставлю. Помню, когда диплом получил, нас Игорь долго и упорно к себе зазывал. Мы с ней вдвоем посидели и решили — останемся дома.
— Да и куда я класс со своими оболтусами брошу? Срослась я со школой, и до пенсии рукой уж подать, — поддержала сына тетя Люда. — Дом есть дом, Ярослав. В моем возрасте хочется жить, а не обживаться. А в скором времени все обязательно наладится. И Игорь, дай бог, вернется.
— Что сказать? Вы оптимисты! Снимаю перед вами шляпу! — восторженно произнес Ярослав.
— А как иначе? Даже сейчас нужно позитивно мыслить, — уверенно ответил Антон.
— Может, и так, но на голом оптимизме далеко не уедешь. А перспективами, к сожалению, здесь пока не пахнет, так многие говорят.
— Мне без разницы, кто там и что говорит! — слегка повысил голос молодой человек. — Мы не голодные, и хотим быть здесь потому, что любим свой дом. У нас с родиной, Ярослав, проблема! Кому-то она Украина, кому-то — ностальгия по Союзу, а у кого-то ее и вообще нет. Есть и такие, кому на дом свой наплевать, вот они и говорят то, что им выгодно, — себя оправ — дывают.
— И кто же из них сделал результаты референдума?
— Кураж, надежда и некоторые события — вот что сделало результаты. Тут не Россия, тут никто не будет ликовать, стоя по колено в грязи. Гуляй, поле, наши хаты с краю! — усмехнулся Антон. — А с большой родиной нас теперь мало что связывает, тем паче она о нас ноги вытирает. И не о чем нам теперь горевать, как только о родном доме — Донбассе!
— Смело! — поддержал порыв двоюродного брата Олег.
— Как есть, так и говорю, — продолжил Антон. — Но тут очень слабое самосознание. Русские и украинцы утратили свои различия. Так сказать, победила культура советская, а русский язык родной для подавляющей части населения — но и Россия как бы не наша. И отсутствие фундамента приводит к аморфности в отстаивании собственных интересов. Но сейчас все меняется — и виноват в этом Киев, который ну очень грубо работает! А как итог, зарождается самосознание и крепнет любовь к многострадальному отечеству, нашим степям и терриконам. Мы дети Донбасса, уважающие труд рабочих и подвиг солдат, прогнавших с родной земли оккупантов! Здесь Жукова почитают, а не Бандеру! И это сознание будет только расти.