— Надо что-то решать, босс, — тихо сказал Олег.
Ярослав потупил взгляд в пол, будто пытаясь интенсивнее размышлять над проблемой, но мыслей было немного.
— Не знаю. Интуиция подсказывает, что лучше здесь остаться, — неуверенно ответил он.
— Что-то, Славик, больше не хочется на интуицию полагаться. Может, какие рациональные доводы имеются?
— Черт возьми, о каких ты вообще доводах говоришь? Если бы я их имел, то не вляпался бы в эту дешевую авантюру и нас бы тут не было! — снова вспылил Ярослав. — Меня-то уж точно!
От неожиданности и обиды Олег отшатнулся от него и тяжело задышал, раздувая ноздри.
— Зачем ты так? Я и так знаю, что виноват. Да, это я притащил тебя сюда, но от этого понимания никому легче не будет, — как будто извиняясь, пробормотал он.
Ярослав виновато промолчал. Он понял, что сказал лишнего, но продолжать разговор у него не было ни сил, ни желания. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое — в полном покое и тишине, с его скудными мыслями.
— Д-д-дети есть? — неожиданно заполнил паузу Жора.
— Что? — вздрогнул Ярослав.
— Д-д-дети у в-вас есть?
— Сыну скоро год будет, — печально произнес он.
— А мы ждем только, — слукавил Олег.
Кавказец ничего не ответил и, словно потеряв интерес, продолжил что-то высматривать в прицеле винтовки. Как и его предшественник, он укрылся за местным монитором, о назначении которого, должно быть, имел весьма приблизительные представления, очень долго соображал, а потом наконец очнулся:
— В-вам не п-пов-верят. Завтра т-тут ж-живых н-не б-будет. М-мы у-у-уйдем или с-сд-дохнем, а вам д-до-мой н-надо.
— И что же нам делать? — озадаченно спросил Ярослав, пытаясь понять суть сказанного.
— Н-нельзя ост-тав-ваться, — с трудом прохрипел Жора и затих.
За окнами продолжались короткие перестрелки. Гроза окончила свое представление, и мрачные тучи неторопливо покидали сцену. Дым с подбитой диспетчерской вышки живописно застилал промокшие окрестности и вместе с запахами раненого терминала проникал в открытые окна. А самолет, вероятно, уже приземлился во Внуково. Как обычно, пассажиры деловито готовились к высадке, но ни Олега, ни Ярослава на борту не было. Как и не было никому до них дела. Две сущности, тонувшие в болоте политических противоречий, случайные участники жестокой кровопролитной схватки.
В комнату ворвался Казак. Окинув всех взглядом, он устало упал в кресло:
— Укропы к штурму готовятся, плотно обложили. Из города наши с боями идут, но потерь не меньше десятка. У нас трое убитых и с десяток раненых. Молодцы рагули[14], хорошо нас кинули, — усмехнулся он и смачно сплюнул в угол.
Казак пристально уставился на Жору, по-видимому, ожидая вопросов. Но кавказец за монитором не проявлял никакого любопытства.
— Мы пока здесь, с группой прикрытия. Уходить по обстановке будем, — продолжил Казак.
Ярослав уловил посыл и потихоньку начал включать голову: «А бородатый прав — нам не поверят! Двое живых граждан России в пустом терминале, — запускал он свою аналитику. — Два офицера, черт возьми! Если уж эти, типа лояльные, нам не поверили… Позорные допросы, тюрьма до выяснения обстоятельств, дальше неизвестность. Нет уж! Какие тогда варианты? Ехать под обстрелом — что-то не очень. Уходить с этими рэмбо, где уже минус двое, — тоже.» Мысли его прыгали. Сколько было верных решений? Одно, два, три — или ни одного? Теперь у него уже не было права на ошибку, жизненный график мог в любой момент нелепо оборваться.
— При прорыве много жертв будет. Слишком огонь плотный, — будто чувствуя его терзания, Казак вычеркнул один вариант. — Там много тяжелых, и у них нет выбора.
— А вы когда? — осторожно спросил Ярослав.
— Если будет приказ — по темноте пойдем.
— Мы с вами! — не раздумывая долго, выпалил Ярослав и умоляюще повернулся к Олегу. — Завтра, дружище, над нами измываться будут, понимаешь? Наши рожи во всех СМИ покажут, а социально-активные дегенераты в комментах всякое дерьмо станут писать. Прости, Олежек, но не хочется быть посмешищем. Я пойду с ними или без них, и будь что будет. Пусть эта командировка станет или последней, или самой удачной в жизни.
Ярослав сидел на полу и разглядывал свои грязнокровавые руки. Он с опаской оценивал свое, должно быть, самое смелое решение. Возможно, единственное правильное — или, наоборот, решение, которое могло завести в беду и стать последним? Очередное безрассудство — или трезвый расчет с желанием сохранить лицо? И насколько же слаб человеческий разум перед обстоятельствами непреодолимой силы! Разум, определяющий скорость развития и направления научно-технического прогресса, высокооктановое топливо, подкармливающее вечный двигатель огромной финансовой машины, идол для поклонения прогрессивных романтиков-гуманистов! Он всё — и в тоже время ничто, просто заставляющее тело содрогаться.
14
Рагуль — жаргонный термин, использующийся городскими жителями Украины для обозначения сельчанина, не усвоившего городские обычаи и культуру.