Ярослав вздохнул и, посмотрев в глаза Олегу, тихо вымолвил:
— Извини, коллега, у нас обоих карма подпорчена, но жить как-то с этим надо. Что ты мне скажешь?
Олег улыбнулся и, будто пытаясь скрыть что-то нехорошее, изобразил детскую наивность:
— Ты неугомонный, босс. Этого не отнять. Но я всегда доверял твоему выбору. Ты навигатор — а если не знаешь дорогу, то пусть уж ведет тебя электроника. Через двести метров поворот в никуда. Жребий брошен!
Глава 29
— Храни вас Бог!
Казак перекрестил воздух и исчез в направлении очередной «летучки». Часы отчитывали седьмой час от полудня. Где-то неподалеку, словно по взмаху карающей руки, застрекотали автоматные очереди. На прорыв шли КамАЗы, два грузовика с бездыханными телами, ранеными и их еще боеспособным сопровождением под плотным огнем рвались подальше от осажденного терминала. Считаные минуты — и все стихло, лишь отдаленные выстрелы продолжали нарушать спокойствие майского вечера.
Так и завершился загадочный захват воздушной гавани Донецка в тот день, что посеял так много вопросов. Но эта бесславная операция была лишь началом кровавой мясорубки, достойной быть в перечне наиболее захватывающих событий военных хроник. Сталинград в миниатюре, Брестская крепость имени Сергея Прокофьева и, по сути, никому не нужный «последний рубеж» врежется в анналы истории. Конечно, все это будет позже, когда непримиримые противоборствующие стороны перейдут к более активной и масштабной фазе противостояния. Когда никем не мыслимая доселе линия фронта грубо порежет регион и раскидает его граждан по разные стороны. Когда жизнь этих несчастных людей примет совсем иной смысл… Но именно здесь, в этот знаменательный день 26 мая 2014 года разгоралась большая война.
Понесшая потери группа Казака осела в западной части терминала. Солнце своим степенным ходом медленно катилось к закату. На фоне вечернего неба продолжала чадить диспетчерская вышка, откуда расстреляли Атоса. Четверо минус двое плюс двое гражданских, каждый из которых с интересом разглядывал уже давно забытый инструмент: им доверили автоматы. Неразумные гастролеры делали свой выбор, и вокруг не было никого, кто бы гарантировал их гражданские права и свободы — достижения демократии, за которые во все века так яростно боролись передовые силы креативных классов. Здесь любые права могли быть попраны и не было инстанций, куда, ругая сверху донизу любую политическую систему, спешит обычно гордый собою человек, чтобы найти укрытие от нежелательных воздействий, возопить о несправедливости или устроить себе более комфортное существование. Но что если доступ к достижениям прогрессивного человечества закрыт, если СМИ, суды, полиция, бесчисленные учреждения и разнообразные интернет-ресурсы разом оказались недоступны? Это резкое сообщение «access denied» — будто дикая лиса, наводящая ужас на домашнюю избалованную таксу. Что тогда? Тогда двое образованных мужчин с хорошим достатком влажными руками сожмут прохладную оружейную сталь — грубый, но, возможно, единственный инструмент, который поможет отыскать альтернативный путь.
— Знаешь, Славик, в моем беззаботном детстве мне и в страшном сне бы не привиделось, что в моем городе будут бомбить аэропорт! Я, правда, и знать не знал, в какую сторону добираться до него, — усмехнулся Олег. — Надо же, елы-палы, и теперь я тут с калашом. Такого просто быть не может, друг в друга же стреляют — не порошенки всякие, а такие же украинцы!
— Их об-бм-манывают, — прохрипел Жора, — Н-н-никто н-не хочет у-убивать, но п-политика… Они у-у-умеют, к-когд-да надо. А-а-америка у-умеет.
Олег поднял голову и злобно устремил взгляд в направлении кавказца:
— Слышишь, ты, истинный украинец! Кто тебя вообще просил сюда свой клюв совать? В горах скучно стало? — неожиданно рассвирепел он.
По лицу бородача скользнула едва заметная улыбка.
— Я, б-брат, в-воин. Это работа м-моя, т-так надо, — пробормотал Жора. — К-казак в А-а-абхазии помогал. М-мы все д-друг другу п-помог-гаем, не-е-е за д-д-день-ги. В-в-вещи п-продав-вали с-с-сюда п-при-иехать.