Ярослав бросил взгляд в сторону кавказца, на его неказистый профиль с орлиным носом и спутанной бородой. Словно художник в бордовом свете вечерней зари, тот был занят своим ремеслом. И ведь прав был не искушенный в науках бородач: Земля крутится, солнце ходит своими глобальными путями, и ничего из этого нельзя повернуть вспять. Насколько же незначительны и ничтожны дела человека по сравнению с закономерными событиями бесконечной Вселенной, как мизерны его познания! Да, позади во времени ничего нет. Прошлое, как пушистый след лайнера, растаяло в небесной лагуне. Круговорот событий, восход и закат жизней — все имеет место на голубой планете, и, что бы ни случилось, завтра наступит новый день. Снова воссияет солнце, запустятся триллионы триллионов новых и старых процессов, и новый лайнер с белоснежным хвостом непременно появится на прекрасном небосводе! Се ля ви!
— За мной по одному! Жора, ты сзади, — скомандовал Казак. — Оружие за спину и смотрим под ноги.
Терминал был обесточен, и в некогда сверкающем здании царила кромешная темнота. Ярослав отчетливо слышал шаги идущего впереди Олега, и они были для него единственным ориентиром. Постепенно глаза привыкли ко мраку, и он уже был в состоянии различать контуры стен, предметов и временных сослуживцев. Снова коридоры, лестницы и двери, которые, словно герой боевика, с легкостью вышибал Казак. Он двигался быстро и уверенно, как ночной хищник, мгновенно ориентируясь в темных лабиринтах. И вот после очередного тесноватого туннельчика вся четверка очутилась на свежем воздухе. Ярослав жадно вдохнул. Изрядная порция озона вскружила голову, и легкий мандраж всецело овладел организмом. Ему казалось, что с десяток снайперских зрачков, не отрываясь от своих прицелов, со всех сторон наблюдали за опасной диверсионной группой. Будто видение, перед его глазами возникла фигура Атоса: вот он смирно сидит, но лишь мгновение — и мушкетер захлебывается собственной кровью, хрипя и корчась на полу. Ярослав почувствовал сильную дрожь, которая, словно песок, сбегала с головы ко всем его конечностям. Тело, будто не подконтрольное сознанию, повиновалось жестам Казака. Метр за метром — и вот та самая дорога, уводящая пассажиров в город. Еще метры, короткие перебежки и, наконец, стены многоуровневой парковки — той самой, откуда еще неделю назад отъезжал мерседес неумолкающего Бориса. Было тихо, а значит, неплохо. Тихий безмолвный вечер, почти ночь. Вдалеке догорали остатки зари, подсвечивая причудливые формы кучевых облаков. Будто далекие горные массивы, облака манили к себе, завораживали, гипнотизировали. Ярослав устало присел на бетон и залюбовался угасающим пейзажем. Тут, у западного подножия здания, сейчас было безопасно — в отличие от противоположной стороны, куда ушли два КамАЗа и где неподалеку ждал своего звездного часа кировоградский спецназ. Ярослав сидел и смотрел вдаль. Ему хотелось остаться здесь. Просто сидеть и не двигаться, пока не придет избавление. Но неугомонный Казак снова махнул рукой, и группа возобновила движение. Был ли у матерого боевика план, знал ли он пути отхода? — мелькало в голове у Ярослава. Так или иначе, альтернатив не было. Рывок за рывком, ловко обойдя здание парковки, они скрылись в каком-то сквере. Ярослав чувствовал сильную одышку, а сердце колотилось так, что пульсация отдавалась по всему организму. Он уже едва ли понимал направление, лишь послушно следовал за Олегом. Во рту ощущался незнакомый привкус горечи, в ритм шагов сзади по спине лупил автомат, а виски разрывались барабанной дробью. Ему хотелось остановиться, перевести дух, но замыкающий Жора не давал ни малейшего шанса. Ноги, словно в ночном кошмаре, отказывались нести вперед и предательски затрудняли движение. Эти нескончаемые сотни метров… Снова дорога, снова парк, но едва группа успела в нем скрыться, как раздались одиночные выстрелы. Затем последовали автоматные очереди. Что-то шлепало по земле, стригло листву деревьев. Казак вскинул автомат и присел у зарослей. Олег и Ярослав не успели ничего понять, как цепкие лапы Жоры утянули их в кустарник. Пули продолжали свои смертоносные забавы, бесцельно тревожа все вокруг.