— Ну, хлопчик-кацапчик, идати[18], — ухмыльнулся майор и указал пальцем на замызганный краской табурет.
Долговязый подтолкнул Ярослава вперед и захлопнул за собой дверь. Конвоиры остались в коридоре.
— Розкажи нам, будь ласка, скыьки тут ваших по-наiхало i що ти тут робиш[19], — продолжил главный.
— Я не разумею по-вашему, — дерзко ответил Ярослав, вполне понимая суть сказанного.
— А я тебя научу! — вмешался капитан и ткнул ему пистолетом в затылок. — Что ты тут делаешь и кто с тобой сюда приехал?
— Да это, блин, ошибка какая-то! Я клянусь, все было не так…
Ярослав собрался с мыслями. В этот момент к нему приходило понимание: если он покажет все, что так ярко чувствует внутри, — его съедят, унизят, уничтожат. «Не кормите свой страх», — прозвучали в памяти слова Жоры. И твердо, уверенно, будто на одной из своих презентаций, Ярослав начал свою странную нетривиальную историю. В который раз он рассказывал эту курьезную правду про компанию, комбинат и людей, которые были свидетелями их мирных похождений. Изрядно раскрасневшийся майор демонстративно потирал массивное лицо руками и натянуто улыбался. Он даже не пытался смотреть на отловленного повстанца и, наконец, лениво поднявшись со стула, громко взвизгнул уже по-русски:
— Хватит, не дури мне голову! Если будешь, падла, сотрудничать, может быть, обменяем вас тогда. Если нет.
Майор приблизился к Ярославу и присел на край стола:
— Хорошо, давай по другому… — продолжил он и, склонив голову, взглянул ему прямо в глаза. — Кто ты такой, мразь? Откуда прибыл?
Он схватил Ярослава за горло и принялся душить. Глаза мгновенно налились кровью, а пена слюны стала собираться в уголках губ. Но Ярослав не сдавался. Никому и никогда он не позволял разговаривать с собой в такой манере. Ответная ярость перекрыла страх, рассудок на мгновение помутился.
— Убери руки, маразматик, — прохрипел он и изо всех сил попытался подняться.
Но стоявший позади капитан шлепнул его пистолетной рукоятью по затылку и ловко усадил на место. Ярослав почувствовал, как потемнело в глазах и силы разом покинули тело.
— Будешь рыпаться — пристрелю как собаку! Это ты разумеешь? — выпалил капитан и приставил Ярославу к голове пистолет.
Тот сразу пришел в себя и успокоился. Показывать характер все же было неразумно. А майор, впечатленный неожиданным демаршем задержанного, заметно смягчился:
— Так значит, документов нет, ничего нет? Так?
— Я же все рассказал. И назвал людей, которые в любой момент подтвердят цели нашего пребывания на Донбассе, — тяжело пробормотал Ярослав.
— В Украине, — поправил его долговязый.
— Имя твое и тех, кто был с тобой, — продолжил допрос майор.
— Хорошо, еще раз. Мое имя Ярослав, Ярослав Стрельников. Мой коллега, Олег Коваль, сидит сейчас в вашем подвале. Двоих других я знаю ровно сутки, и они нас вчера точно так же допрашивали. Это не шутка, они думали, мы ваши диверсанты.
— Они вас приняли за диверсантов и выдали зброю[20], так? Ты сам-то в это веришь? — громко расхохотался майор.
— Звучит странно, но мне больше сказать нечего. Единственное, нам бы с консульством российским связаться.
— Свяжут вас, конечно, свяжут… Когда разведка подъедет. И в Гаагу написать подсобят, — сострил капитан.
Гвардейцы переглянулись и издевательски загоготали. Ярослав успел уловить, что сюда должны были прибыть высшие силы. А пока они кому-то нужны, ничего с ними, по-видимому, не случится. Данное предложение слегка добавляло ему уверенности.
— Я ж кажу тоб1, тут шкому вiри немае, Ярослав, Олег… Рюриковичу бля, — продолжил на украинском долговязый. — Це вата! Тут вс пов'язану а виразку лжу-вати давно треба було.[21]
— Ну, значить, лжувати тепер будемо. Вирiзати,[22] — ухмыльнулся майор, поглядывая на пленного.
— Кого вырезать, своих? — уловив смысл, дерзко влез Ярослав.
21
Я ж тебе говорю, тут никому веры нет. Ярослав, Олег. Рюриковичи, бля. Это вата! Тут все повязаны, эту язву давно лечить надо было (укр.)