Но сегодня он стоял на пороге личных грандиозных достижений, теперь уже не как ресурс, а как генератор идей, как локомотив своего амбициозного стартапа. Ярослав искоса бросил взгляд в сторону Светы и Сашки — те разбирали какую-то непостижимую для младенческого разума головоломку. И тут какое-то неведомое чувство перекрыло его мысли о грядущих перспективах. Он молча стоял и смотрел на шустрого сынишку и его заботливую мать, будто пытаясь запечатлеть их в памяти, будто неизвестность и тревога на миг поколебали его самоуверенную сущность…
Раздался звонок диспетчера. Машина такси ожидала у подъезда.
— Вечер добрый. Ленинградский?
— Добрый, добрый. Располагайтесь, — ответил водитель и принялся лавировать между брошенных во дворе автомобилей. — Ну а вас-то на ночь глядя куда понесло?
— Питер.
— В гости или по делам? — продолжил допрос таксист, искоса оценивая пассажира.
— Скажем, по делам в гости, — сухо ответил Ярослав назойливому собеседнику. — Послезавтра уже буду дома.
— Негусто. Я вот в бытность свою так же мотался. Дальнобойщиком. Сегодня здесь, завтра там. Километры не считал, все время в дороге. Все время — города, села, стоянки, кафе. Как будто мимо все прошло.
Нити шоссейных дорог,
Километры судьбы намотались на ось.
Трасса петляет, как жизнь: Верстовые столбы да мельканье полос. [2]
Мужчина громко расхохотался.
— А оглянуться вокруг, посмотреть — и времени толком не было.
— Это точно, — тихо согласился Ярослав, невольно узнавая себя в этом бывалом таксисте.
— В детстве все пацаны хотели стать летчиками или космонавтами, а я — дальнобойщиком. Меня дорога притягивала, романтика! — улыбнулся мужчи-
на. — Притягивала, пока работой не стала. И все это превратилось в рутину, от которой никуда уже не сбежать, так ведь?
За стеклом проносились автомобили, сотнями огней подсвечивая сырой столичный асфальт. Сверкающие витрины магазинов, рекламные щиты и теплый свет окон рисовали традиционную московскую картинку. А на фоне этой картинки, подобно автомобилям, проносились мимолетные и стремительные жизни обывателей столицы. Привычный им и потому едва уловимый запах смога, шумящая за окном магистраль. Вездесущие толпы людей и летний аромат мокрого асфальта. Ночь в сиянии огней и бесконечный новогодний фейерверк, схожий с мощью залпов артиллерии. И нет лучше места на земле, нет роднее суеты для горожан, впитавших этот темп с молоком матери и ощущающих эмоциональный подъем с приближением к своему городу, — таких, как Ярослав, — да и для тех, кто прибыл сюда на долгосрочную перспективу и сумел попасть в ритм мегаполиса. Прекрасного города. Города неограниченных возможностей и сбывшихся надежд. Сияющей огнями витрины громадного необузданного государства.
Женский голос объявлял окончание посадки, когда Ярослав неспешно подошел к купе. Его попутчики были в сборе: пожилой мужчина, как позже выяснилось, железнодорожник, который возвращался домой из служебной поездки, и два молодых айтишника из Краснодара, что следовали транзитом через Москву.
— Сегодня просто праздник какой-то. Едем исключительно мужской компанией! — отметил один из них. — Как раз ставки делали, мужик или баба!
— Ну, тогда предлагаю, — ответил Ярослав и водрузил на столик бутылку коньяка.
— О-о-о! Вот это верный подход! — поддержал второй краснодарец и добавил к столу еще одну.
— Я пас, молодые люди. Не люблю я это дело, — заявил петербуржец.
— Да вы это бросьте! Несколько капель на сон грядущий еще никому не мешали, — лукаво улыбнулся Ярослав. — Если, конечно, медицинских противопоказаний не имеется.
Состав ритмично отсчитывал километры пути. Непьющий железнодорожник раскраснелся, изрядно захмелел и, словно неугомонный тамада, вел вечер, явно действуя на нервы молодым краснодарцам:
— Так вот! Еду я, значит, в электричке! Это в Бурятии было. А напротив меня две девчонки-абитуриентки сидят, вроде бы куда-то в Улан-Удэ поступать едут. Вагоны там, знаете, немноголюдны, собеседников особо выбирать не приходится. Ну, слово за слово, разговор и завязался. А они мне, дурочки неразумные, всю подноготную-то свою и раскрыли. Значится, одна из них дочка местного лесопромышленника, а другая — начальника какой-то там автобазы. То бишь из тамошней таежной элиты обе. Сидят все в золоте, словно цыганки. Ну и что вы думаете? Местные лесорубы входят в сговор с МЧС, полицией и всякими там службами. Эти ухари поджигают тайгу, а когда надо, специальные службы ее тушат. Огонь, значит, уничтожает все, что внизу, а у леса для заготовки только подгорает кора. Ну а дальше — ловкость и круговая порука. Имея нужные связи, лес переводят в категорию полностью сгоревшего и отдают за копейки для санитарной рубки. А кругляк так же по своим каналам в Китай тянут. Вот так мне девушки и проболтались. А нам потом про непотушенные костры и окурки сказки рассказывают. И лесная охрана при деле, есть пожар — деньги выделяют. В глуши там лучше живут, бизнес процветает. И ничего ты им на это не скажешь. Москва где-то там, а им жить нужно, детей на ноги ставить. Ну а про Симферополь-то сегодня слышали? — внезапно перевел тему железнодорожник и, не дожидаясь реакции, пылко продолжил свой монолог. — Все эти майданы — возня политическая, а тут наши люди! Это самое главное! — заводился мужчина. — Сегодня там местный Верховный совет, значит, вопрос о статусе Крыма решил рассмотреть. Вроде как Януковича свергли, а нас спросить забыли. Ну и перед зданием, как полагается, народ собрался. Русские кричат «Россия!», а татары — «Слава Украине!». Кто-то там чей-то флаг, что ли, сжег — и стали камни швырять друг в друга. Потом в рукопашную пошли. А вопрос о статусе Крыма решили отложить. Получается, меджлис татарский побеждает, а мы, как всегда, ждем у моря погоды! А вы говорите! Вот где наши люди и ваши, между прочим, соседи, — он стукнул кулаком по столу и свирепо уставился на скучающих краснодарцев. — Своих бросать нельзя! Никогда! Это же Крым! Оттуда начиналось наше православие, и там мы сделали свой выбор!..