– Именно так. Иначе для чего тогда он начал рассказывать мне о том, как они с Коновальцем похозяйничали на Украине. А когда разговор коснулся его ухода вместе с Коновальцем и Петлюрой из окружения, в которое они попали в балке Туманная, он вдруг сказал, что им помог один из сотрудников ЧК, который убил стоявшего с ним рядом красноармейца из оцепления. Я тогда промолчал, не стал показывать, что это меня интересует, но уже понимал, что Лебедь начал какую-то собственную игру. И тут важно было не прозевать момента, когда он захочет меня обменять на более крупную фигуру.
– Иметь такого человека на своей стороне – это как подарок судьбы, – сказал курсант.
– Согласен, но эта игра должна была вестись не по его, а по нашим правилам.
– Это верно. И как же вы добрались до Берлина? – мгновенно поменяв тему, спросил курсант Карпицкий.
– Не без приключений… Паспорт, который мне дали на имя Николоса Баравскаса, был выданный литовскими спецслужбами по просьбе руководства ОУН, а вот о чем они думали, когда подбирали фото этого Николаса?
Младший офицер уже возвращал паспорта пассажирам, которые прошли пограничный контроль. Увидев явное несоответствие фотографии на паспорте, он остановился напротив Судоплатова в нерешительности.
– Простите, вы жид? – в конце концов спросил пограничник.
– Нет, а это что-то меняет?
– Меняет… Глядя на фотографию в вашем паспорте, можно подумать, что сам Иисус снизошел на нашу землю…
На помощь снова пришел Лебедь.
– Тайная полиция, – тихо сказал он офицеру на финском языке. – Этот человек – русский шпион, мы следим за ним. Если вы не хотите сорвать важную операцию, то немедленно верните ему паспорт и улыбнитесь, чтобы он ничего не заподозрил… Ну же…
Паспорт Кириллу вернули, и офицер даже попытался улыбнуться.
Квартиру для Коновальца в здании Этнографического музея предоставила германская разведка. Вот вам и ирония судьбы. Немцы уже давно лелеяли мысль захвата наших территорий, оставив в резервациях лишь молодую и выносливую рабочую силу. И, помещая в этнографический музей террориста, не иначе как подспудно давали ему понять о том месте, которое он действительно в скором будущем заслужит.
Коновалец встретил их с распахнутыми руками. Он долго обнимался и целовал Лебедя. Делал это искренне и Кирилл даже увидел выступившие слезы на его глазах. Любопытно было и то, что Коновалец имел некое портретное сходство с Адольфом Гитлером. А может быть, поняв о своем сходстве, стал и сам стараться ему подражать.
– Как же я рад, Василь, что тебе удалось бежать, а мне снова обнять тебя на дружественной нам немецкой земле. Поверишь, но доверия нет никому. Ни своим, ни немцам. Постой, а кто этот молодой человек?
– Племянник…
– Он сидел с тобой? – уточнил Коновалец.
– Нет, он помог мне бежать, потом спас жизнь, когда в Финляндии я чуть не утонул в болоте…
– Рад приветствовать племянника моего боевого сотоварища в борьбе за свободу нашей Украины.
– Хай живе вильна Украйна! – мгновенно произнес Павел уже знакомые нам слова.
Коновалец тут же зацеловал и его.
– Пойдемте в столовую, я вас накормлю с дороги, – сказал явно взволнованный встречей Коновалец. – А то я уже думал, Василь, что потерял тебя навсегда.
– А я к тебе с подарком, – сказал Лебедь. И полез уже в свой баул, откуда вытащил богато украшенную коробку дорогих шоколадных конфет… – Это самое лучшее, что я нашел для вас в Стокгольме.
– Вижу, что не забыл про мою слабость, – сказал Коновалец, принимая конфеты. – Но вам я их не дам, – сказал он и поставил их на полке в ряду с другими коробками шоколадных конфет. – Мы будем пить пиво и есть немецкие сосиски. Это они умеют делать лучше, чем в нашей родной батькiвщине.
– Наверное, они добавляют в сосиски чуть больше мяса… – негромко произнес Павел и увидел, как пронзительно скользнул по нему взглядом Коновалец.
– А племянник-то твой, оказывается, не глуп, – произнес он, обращаясь к Лебедю. – Нужно будет отправить его в Лейпциг, пусть пройдет курс в нацистской школе. Сейчас это нам очень важно. Ты ведь еще не знаешь, что я уже дважды имел личную встречу с Адольфом Гитлером. Видел бы ты, как Бандера бесился, когда ему об этом сообщили. Впрочем, вы же с дороги. Милости прошу к столу.