«Подумай только, – говорила она, – мы больше не будем прятаться и выискивать скупые минуты для встреч, нам будет принадлежать вся жизнь».
Я не думал, что она решится на убийство сестры… Когда они пропали, я решил, что они действительно погибли, но потом, когда она появилась, я понял, что она все же сделала то, о чем мечтала. Не старайтесь убедить меня, что вы донна, – вдруг сказал он, поднимаясь с кресла и прохаживаясь по комнате. – Я знаю, что это не так.
Он был возбужден, оживлен, словно готовился к чему-то. Мне было неудобно следить за ним, и я тоже поднялась.
– Едва вы появились, я понял, чего хотят от меня дяди Анны. Денег. Наследства, которое она оставила в моих руках. Для этого им понадобилась женщина, похожая на Анну, и вы подходите на эту роль как нельзя лучше. Вы прекрасно подготовились, за одним исключением: вам неизвестно, как относилась ко мне Анна, и по одному жесту, по одному взгляду, брошенному на меня, я бы мог догадаться, что это она.
Я молчала, потому как утверждать, что я – Анна, казалось сейчас несусветной тупостью.
– Итак, вы незнакомка, с другим именем, с другой фамилией, претендующая на богатство, размеры которого вам, наверно, неизвестны. Я тоже не беден, но и не столь богат, ведь теперь вам принадлежит и половина, предназначавшаяся Клементине. Но вам невдомек, сударыня, что вы, сыграв свою роль и добившись развода, станете не нужны герцогам д'Эсте, и они, уплатив вам скромное жалование, отправят вас восвояси. Я же предлагаю другой вариант.
Он остановился напротив.
– Какой же? – спросила я, с трудом найдя в себе возможность говорить. Он парализовал меня взглядом, возвышаясь надо мной, словно змея над кроликом, и мне вдруг очень захотелось, чтобы в дом вошел хоть кто-нибудь, потому что я казалась себе совершенно беззащитной перед этим мужчиной. В тот момент я пожалела, что, вопреки указанию Августа, не носила кинжала.
– Вы красивы, – он схватил меня за подбородок и резко повернул лицо к свету. Его пальцы надавили на щеки, отчего губы приняли форму утиного клюва. – У вас миленькая мордашка, и вы похожи на мою жену, и формы у вас, что надо, – он бесцеремонно пощупал мою грудь, в то время как я пыталась освободить лицо. Я гневно замычала и резко одернула его руку вниз, отступая на шаг, задыхаясь от возмущения.
– Как вы смеете!
– Вы могли бы продолжать играть свою роль и жить припеваючи, если бы согласились жить со мной. Вы наверняка бедны, раз пошли на участие в подобном фарсе, подумайте хорошенько!
– Вы все подсчитали, не правда ли? – негодуя, воскликнула я. Голос обрывался от гнева, я была обозлена. – Думаете, я шлюшка? Думаете, мне заплатили? Решили перекупить?
– Разве нет? – спокойно спросил Висконти. – Я заплачу куда больше. И вы получите благородного мужа впридачу.
Я едва сдержалась, чтобы не засмеяться. Благородство так и прет!
– Вам нужна я, дон Висконти, или деньги донны? Откуда мне знать, что вы не убьете меня, останься я вашей супругой?
– Мне нужно и то, и другое. А убивать вас мне незачем, более того, я уже спас вам жизнь.
– Что?
– Это я поменял бокалы, пока вы с Клементиной несли блюдо с фруктами. Она сразу поняла, что спорить с тем, донна Анна вы или нет, бесполезно, как только увидела вас. Могло возникнуть слишком много вопросов, благоразумнее было вас признать. Вы даже украли ее идею с отшельником, она не раз повторяла, что это была именно ее идея – чудесное спасение в хижине. Я не знаю, как вам это удалось.
У меня озноб пробежал по коже. Эту историю придумал Герцог!
– Что и говорить, вы копия моей жены. Даже интересно, во всем ли вы так похожи, – Николо с любопытством посмотрел на меня и продолжил разглагольствовать: – Она вынудила меня признать вас женой, стала вашей подругой, вы стали доверять ей. При этом она практически у вас под носом была моей любовницей и строила планы убийства. Но меня всегда пугала ее страсть и жестокость. Признаюсь, я побаивался болезненного блеска ее черных глаз, когда она расписывала возможные варианты этого убийства. Я посоветовал самый человечный из тех способов, что она предлагала, но вдруг осознал, что если однажды она разлюбит, то поступит со мной так же жестоко. И тогда я решил, что сперва должен устранить ее, а уж потом решить вопрос с вами. Поэтому, когда она подсыпала яд в ваш бокал, я переставил их местами, воспользовавшись тем, что она отвлеклась. Она поняла, что это я убил ее, когда посмотрела на меня перед тем, как испустить дух. Мне стало жаль тебя, девочка моя, пастушка!