Вскинув пистолет, без удержи паля и выкрикивая команды, Оклайн с наслаждением лил вражью кровь! О, да! С наслаждением! Взрывал головы уродам-гвардейцам, уродам-тварям! Всем уродам. Смерть им!
В рупор орал Отто ругательства, связист надрывался, выкрикивая в эфир приказы. Шум помех, скрежет металла! Да! Да! Но и враг не отступал! Вывел на фронт кучи мяса и брони с трёхэтажный дом. На тысяче крохотных ножек бежали они вперёд с животным воем! Как картечь проходилась по их бокам! Как вырывала куски плоти! Как сверху падали мины. Раскалённые гильзы от реющих штурмовиков стучали по наплечникам дождём.
– Смерть врагам! За Человечество! Беря вражью кровь, свою не пролей!
Гвардейские танки вспыхивали, стоило им показаться из руин. БТР горели под залпами ракет. Вспышки гранат. Крови реки, трупов горы! Снаряды раскидывали их, ища ещё живых. Инфракрасный горел. Звук – шипел и выл за упокой. Маслянистый дым! Гарь! Победа. Победа!
Из провала показалась огромная тупая морда. Шланги, механика, огромные импланты, обросшие, словно бородой, сосудами, нервами, мясом. Нечто поднялось выше всех, завыло и начало свой гипнотизирующий танец. Некоторые вокруг опустили оружие. Но тут Либершафт как закричит! Как заревёт боевой клич, что кровь в жилах закипает, а из ноздрей рвётся пар! Так сразу же дурман как рукой сняло! Ничто их не остановит! Ни сила, ни хитрость, ни обман!
Схватив труп гиганта, скульптор принялся сшивать наново растерзанную плоть, возрождать выжженное железом нутро. Шевеля тысячей щупалец, щёлкая клешнями, он выковал в зелёном свечении новую жизнь. И как взвыл новорождённый великан, как ринулся навстречу смерти! Отец же его с безжалостной злобой хватал мелких тварей, сшивал из них новых, в три раза жутче и страшнее! Кидал вперёд без упрёка и страха. Выстрелы отскакивали от его голографического купола.
– Арх!
– Готовы принять подарочек? – зашипел по рации пилот. – Мы тут как тут!
– Бомбите их всех! – крикнул Оклайн. – Бомбите ковровой! Пусть захлебнутся в огне!
Свист разорвал небеса. Ударная волна валила с ног. Алые шары растекались, плакал металл, выгорал сам воздух, образуя вакуум. Керамика обуглилась, трескалась от отдачи. Волна разрушения прошлась по краю площади, по элитным кварталам. Рушились дома, прыгали с постаментов статуи. Летели снарядами вниз, врезались в дно, пробивали его. Открывали испепеляющему жару новый путь, в норы ааразита.
– Сбросить. Отступить. Заправится. Повторить, – прочёл мантру пилот.
– Удачной охоты!
Однако недолго было ликование! Из пламени, словно демон, поднялся невредимый скульптор. Взвыл льдом, призывая помощь.
– Он у меня доиграется! – прошипел Отто. – Разрешите?!
– Разрешаю!
Раздался свист. Словно псы войны, безумные берсерки, люди рванулись вперёд, в пламя. Белели на спинах полосы. Остальное терялось во мраке. Терялся разум в жажде убийства, терялась всякая тактика, кроме одной: «Победа или смерть»! Победа или смерть!
Они неслись, стреляли в упор. Когнис-системы наводили пули. Ощетинился штыками неровный строй. Выжившие, обгорелые, сошедшие с ума от боли, твари кидались на них. Умирали. Кидались снова, снова и снова! Их давили, разбивали кулаками, протыкали, разрывали, расстреливали и расчленяли. Смерть! Смерть! На каждом шагу.
Скульптор не собирался так просто сдаваться. Истребители Варраден заходили на него раз за разом, встречали огонь гвардейцев, уходили без результата. Пропадали в потоках беспросветного чада. Мины разрывались на барьере пёстрыми цветами. Солдаты шли, шли на пути к нему, но никак не могли подобраться достаточно близко.
Писк на краю сознания.
– Кавалерия прибыла!
«Бездна» разогнала дым. Не страшащаяся ничего, урывающаяся за панелями твёрдого света. Словно валькирия, она спустилась вниз. Прорезала рельсотронами просеки, выжгла зверьё лазерным прожектором, вплавила их в мусор!
Видя смерть своих чад, поддавшись отчаянию и страху, скульптор пытался скрыться. Отключил непроницаемый щит, что мешал ему полти, сталкиваясь с кусками руин и стенами. В тот же миг исчез в синем сиянии плазмы.
– Да! Да! Он сдох! – возликовала Сидера.
– Гвардия приближается! – проскрипел Варайн. – Почему Совет ещё не эвакуирован?! Аррас?!
– Нас прижали! Их слишком много! Мы не выберемся! Не выберемся! Повторяю! Не можем пробиться через них!
– Проклятье! У нас не хватает ни людей, ни патронов! Так...
– Я разберусь, – махнул ему Оклайн.
Варайн благодарно кивнул, возвращаясь к обороне. Сидера и отряд лучших бойцов запрыгнули на борт «Бездны». Та вознесла их к верхним уровням башни, на площадку шаттлов, усеянную дымящимися остовами. Гвардейцы стреляли в них. Зря. Их аннигилировало за секунду.
Группа понеслась вперёд. По широким красивым коридорам. Мимо извитых латунных колонн. Мимо бронзовых статуй учёных. Мимо музейных экспонатов и трупов.
Наррайн впереди всех. Уклонялась от стрельбы, не сбивая ритм, не останавливаясь ни на миг, разнося врага к клочья дробью. Пробивала двери с разбегу, ломала руки и шеи, пробивала шлемы прикладом.
Они прошли сквозь врага как нож сквозь масло, на одном гневе истребляя их без потерь. Но те не знали страха, и в смерти пытаясь задержать помощь. Ничего у них не вышло. Оклайн даже не заметил, как они оказались в коридоре, заваленном трупами солдат. У кого разбита грудь, у кого нет головы. Правовая стена же вся в дырах, через который пробивался яркий белый свет.
Зал Совета напоминал амфитеатр, на сцене которого высились супротив остальных три огромных трибуны – места Внутреннего круга. Остальное пространство завалено телами делегатов, расстрелянными мертвецами. Однако там, в укрытии, сидели шестеро – трое советников и трое Варраден. Ещё пара рыцарей лежала рядом, захлебнувшись вольфрамовым штормом.
– Аррас! – крикнула Сидера. – Живо выводи Круг! Мы вас прикроем.
Будто вторя ей, завыли вдали гули. Приближаются элитные твари. Оклайн нутром чуял – не за Советом они пришли.
– Наррайн? Да ещё и с предателем?! Наверняка вы нас прикончите, как только мы высунемся!
– Что за бред ты несёшь?! Варайн!
– Аррас, у меня нет на вас времени! Немедленно выводите Совет!
Он высунулся с крупнокалиберной винтовкой наперевес. Кончились патроны.
– Сидера. Они пришли за мной, – Оклайн огляделся. – Теперь Совет твой.
– Что?!
– От решения этих троих зависит судьба галактики! Это приказ! Действуйте!
Они переглянулись.
– Вы слышали?! Живо, остлопы! – она пнула затормозившего лидаро. – Живо!
Оклайн кинулся вперёд. Он не знал, куда бежит. Главное – дальше, дальше, уводя врага вглубь аудиторий и путанных ходов. Вой разносился средь злата и чёрного мрамора. Белые стены застыли в предвкушении. А он всё бежал и бежал, не чуя ног. Пока не упёрся в тупик. Какая-то огромная галерея. С окнами под самым потолком, до которого метров двадцать, не меньше. Небольшие абстрактные статуи с позолотой, блестящие барельефы стали свидетелями неравной схватки.
Позади раздался скрип. Десятки тварей медленно ползли, дёргали многочисленными головами, не моргая ни на миг. У кого пять рук, у кого шипы на спине, у кого несколько ртов. Но все одинаково уродливы и мерзки, все отвратительны и бледны, как смерть. Кости торчали, выросты их выпирали опухолями, порой прорывали тонкую кожу зачатки лишних конечностей.
– Оклайн… Ты нужен нашему богу-гу-гу!
– Передаю свои извинения, – он вскинул пистолет.
Выстрел! Выстрел! Выстрел! Разрывные разбрасывали тела, удерживали их на расстоянии, не в силах добить. Отстреляв последний патрон, Оклайн кинул пистолет, выхватил короткий гудящий клинок и бросился вперёд. В тело вошла двойная доза «слепой ярости». Дальше тридцати метров всё застилала серая пелена, а ближе было лишь нескончаемое убийство!
С холодной головой и кипящей кровью он рассекал тварей, отрубал руки, расчленял их на куски. Давил. Рвался вперёд. Убивал. Вновь и вновь! Радость мести! Да, сладкая радость мести наполняла его! Гули, мерзкие создания с подобием разума, пытались схватить, не убить, и мёрли один за другим. Металл проходил их, не встречая сопротивления.